Хёрли Крил - Философская мысль Китая. От Конфуция до Мао Цзэдуна

Через несколько лет после покорения царства Шан царь Чжоу умер. Его престол унаследовал сын, но он был слишком молод, чтобы править с той твердостью, которой требовала складывавшаяся тогда ситуация. Империя Чжоу начала распадаться. От полного развала ее спас дядя молодого царя, известный как князь Чжоу-тун. Он вмешался в дела двора, объявил себя регентом, принял на себя руководство армиями, покарал всех, кто попытался ему противиться, и стал править твердой рукой. Его племянник юный царь вполне мог опасаться расправы, но Чжоу-гун оказался человеком высоких нравственных принципов. Как только опасность краха империи миновала, он перешел от откровенной силы к умиротворяющей кротости, продемонстрировав при этом пример великого таланта в организации государства на прочном основании. Через семь лет он вернул себе власть, провозгласив себя царем.

Хотя Чжоу-гун жил на много веков раньше Конфуция, его почитают в Китае как основателя «конфуцианской» традиции. Кое-кто из китайцев ставит его даже выше Конфуция. И дело не только в его характере, а также в том, что в самый разгар тех переломных событий, участником которых он был, возникли определенные представления, сыгравшие решающую роль в формировании китайской философской мысли. Для их осознания требуется взглянуть на конфигурацию организации китайского общества в то древнее время.

Практически все аспекты жизни в Китае определялись наследственной аристократией, так было одновременно во времена династии Чжоу и, скорее всего, царства Шан. Прославленные основатели аристократических кланов во многих случаях считались мифологическими героями или даже божествами.

Бытовало мнение, что династия царей Чжоу происходила от родоначальника одноименного племени мифологического Хоу-цзи. Буквально это имя означает «Государь-просо», и можно себе представить, что изначально им называли божество, числившееся покровителем хлеборобов. В древнем китайском каноническом трактате под названием «Шуцзи» («Исторические записки») можно прочитать о том, что его мать чудесным образом забеременела им после того, как наступила на отпечаток ноги, оставленный Верховным владыкой. Как случилось со многими другими знаменитыми младенцами, мать его бросила, но никакие невзгоды одиночества его не коснулись. В посвященной ему поэме говорится:

Считая, что [ребенок] не имеет отца и это позорно,

Цзян Юань бросила его на дороге,

но быки и бараны обходили [брошенного] и не наступали на него. Тогда [Цзян Юань] взяла ребенка [и отнесла] в горы, но все, кто был в горах, кормили его.

После этого [Цзян Юань] бросила сына у большого озера, но птицы крыльями укрыли младенца и кормили его.

Цзян Юань удивили эти явления, и она поняла, что ее сын рожден Небом, она подобрала и вырастила его.

Когда этот замечательный предок династии Чжоу подрос, он научил народ Китая искусству возделывания зерновых сельскохозяйственных культур.

Он числится далеко не единственным древнейшим основателем своей высокородной семьи, ведь власть ей принесли все ее достойные предки. Существовало поверье, что после смерти цвет рода продолжал существование на небесах, откуда его представители следили за судьбой своих потомков. Обычно, если только потомки не чересчур сердили духов своих предков, они даровали им победу в войне и процветание в мирной жизни. Со своей стороны за такие благодеяния предусматривалось, чтобы потомки приносили им традиционные пожертвования, а также обеспечивали выполнение желаний в соответствии с предсказаниями или другими способами ворожбы. Зависимость правителей, как великих, так и совсем не прославленных, от их предков доказывается огромной массой документальных свидетельств. В надписи на одном бронзовом сосуде находим откровение благородного мужа, заявившего о том, что его знаменитые предки когда-то «щедро открывали путь для своих потомков последующих поколений». Автор одного из стихов в «Исторических записках» приписал власть дома Чжоу в конкретное время тому, что наряду с правителем на земле у него находилось «три [бывших] правителя на небесах».

В такой ситуации ни один простолюдин не мог надеяться стать правителем, ни мелким, ни крупным. Ему не хватало главного атрибута власти в лице влиятельных предков. Практически все простолюдины за исключением ремесленников поголовно относились к сословию земледельцев. Сомнительно, что они могли пользоваться какими-либо конкретными правами наравне с дворянством, которое, скорее всего, распоряжалось их судьбой по собственному усмотрению. В древнем воззвании беглые слуги и служанки приравниваются к заблудившемуся крупному рогатому скоту. Автор одного из стихов «Исторических записок» сообщает: «Простой народ доволен, когда у него каждый день достаточно еды и воды». Однако тот же китайский классик признает тот факт, что этот народ далеко не всегда жил сытно. В одном стихотворении говорится: