Мария Ремизова - Веселое время. Мифологические корни контркультуры

Да, пассионарная волна схлынула, оставив после себя множество разноцветного хлама, так или иначе приспособленного в конце концов обществом потребления (ведь оно умеет потреблять решительно все) для самых разнообразных нужд: комфортный и безопасный Нью Эйдж с благовониями, колокольчиками и прочими Путями к себе, трансперсональную психологию, групповую психотерапию, интерес к астрологии, оккультизму и разнообразной мистике, движение за права животных, женщин, детей, инвалидов, сексуальных и национальных меньшинств, легализацию абортов, политкорректность, экуменизм, феминизм, постмодернизм, понятие виртуальности, этно во всех формах, толерантность к сексуальным перверсиям и прочей поведенческой экстравагантности – в общем, все, что так или иначе подходит под категорию смягчения нравов. В общем-то, куда ни копни, так или иначе наткнешься на последствия 60-х, другой вопрос, этих ли самых плодов добивались адепты «нового сознания»? И вообще – чего хотела, чего искала и на что надеялась эта разношерстная, неорганизованная, так и не сформулировавшая для себя ни единого, не противоречащего самому себе, определения толпа?

Термин «контркультура», вероятно, единственный, под знаменем которого можно объединить эту хаотичную безответственную массу, появился в 1960 г. Честь формулировки принадлежит Теодору Роззаку, одному из главных специалистов по контркультуре: он видел в ней «некий целостный феномен, объединяющий различные духовные веяния, направленные против господствующей культуры». Другой столп будущей идеологии, Чарльз Рейч, уверял: «Задача, стоящая перед молодым поколением, заключается в том, чтобы быть учителями и способствовать распространению великого процесса освобождения и обретения себя. Обретение самого себя разрушает власть корпоративного государства, как волшебный поцелуй разрушает злые чары». (Они были людьми старшего поколения, эти профессора-теоретики, потому излагали мысли по старинке – неповоротливо и скучно, точно на партсобрании. Что поделаешь, простим старикам.)

В 67-м в Лондоне прошел международный конгресс по «диалектике освобождения». Съехался весь цвет теоретиков контркультуры, явился даже главный идеолог новых левых Герберт Маркузе. Царило там, чего уж греха таить, как водится на таких мероприятиях, обычное академическое словоблудие, но откуда же прикажете брать цитаты? Главное, что было там провозглашено: революция на данном историческом этапе понимается прежде всего как «революция в сознании». И еще один замечательный принцип, которого, кажется, не заявляла еще ни одна революция: «мы не протестуем, мы празднуем». Но собственно, это был уже не перспективный план, а скорее подведение итогов – после 67-го Движение стремительно пошло на убыль.

Члены группы «Grateful Dead» позируют на ступеньках своего дома-коммуны (Эшбери, 710), которая носила название «Dead House». 1966 г.

Что же стояло за «революцией в сознании»? Американский социолог Ш. Кейвэн, практически с самого возникновения изучавшая самую знаменитую и самую многочисленную хипповую резервацию Хейт-Эшбери (Сан-Франциско), в книге «Коммуна хиппи в Хейте» приводит выявленные в результате полевых исследований следующие идейные установки коммунаров:

• «человек должен быть свободен;

• достичь свободы можно, лишь изменив внутренний строй души;

• душевному освобождению способствуют наркотики;

• поступки внутренне раскованного человека определяются стремлением оберегать свою свободу как величайшую ценность;

• красота и свобода тождественны друг другу, и реализация того и другого – чисто духовная проблема;

• все, кто разделяет сказанное выше, образуют духовную общину;

• такая духовная община – идеальная форма общежития;

• все, кто думает иначе, заблуждаются».

Коммуна – это величайшая ценность хиппистского идейного арсенала, вожделенная утопия, материализованная проекция Небесной Хипляндии, где идея братства доведена до логического предела. «Этическая максима любви в коммуне хиппи предписывает ее членам чтить интересы другого как свои собственные, не превращая другого в средство достижения своих целей, делиться с другими всем, чем располагаешь, и считать свое достояние общим достоянием» (там же). Для реализации идеала (не просто в утилитарном, но, так сказать, в высшем смысле) служит практика восприятия личного чувственного и духовного опыта как конкретной реальности, происходящей здесь и сейчас. Снимая барьер между субъективным и объективным, не просто уравнивая их в правах, но в каком-то смысле подчиняя объективное субъективному, хиппи дошли до пределов физического мира и смело перешагнули границу материальности, не только провозгласив принципиальную равнозначность материального и ментального, но и установив между ними нерасторжимую взаимосвязь. Таким образом «альтернативная реальность», актуализированная ментальным усилием, имеет шанс стать подлинной реальностью, проявляющейся здесь и сейчас. (Уф, ну и терминология!)