Дмитрий Михалевский - Пространство и Бытие. Сборник статей

Выявляя особую роль духовенства в развитии европейских наций, О. Шпенглер подчеркивал: «Подлинная история начинается с образования двух прасословий, знати и духовенства, которые возвышаются над крестьянством. Противостояние крупной и мелкой знати, короля и вассалов, светской и духовной власти представляет собой основную форму всей раннегомеровской, древнекитайской, готической политики, – до тех пор, пока с появлением города, буржуазии, третьего сословия не меняется стиль истории. Однако весь смысл истории сосредоточивается исключительно в этих сословиях, в их сословном сознании» [150] Шпенглер О. Указ. соч. – С. 98. . Шпенглер подчеркивает здесь только духовную специфику знати и духовенства, но важной оказывается его идея о специфике «сословного сознания». Далее, в свойственной ему парадоксальной манере изложения, он писал, отмечая суть различия этих социальных групп: «Любая знать – это живой символ времени, всякое духовенство – символ пространства… [выделено мной – Д. М. ] Знать живет в мире фактов, священник – в мире истин; первая – знаток, второй – познаватель, одна – деятель, другой – мыслитель» [151] Там же. – С. 349. .

Здесь два аспекта оказываются важными для дальнейшего исследования. Во-первых, характеристика духовенства как «мыслителя» сближает его в этом функциональном аспекте с интеллигенцией. Во-вторых, существенной оказывается функциональная связь духовенства с конкретной пространственной парадигмой. В результате оказывается возможным противопоставление двух первых сословий по пространственно-временному признаку.

Но в таком случае возникает вопрос, каким образом духовенство, как носитель пространственного признака, могло появиться на этапе реализации одномерной пространственной парадигмы – т. е. еще в тот момент истории, когда одномерная временная доминанта формировала специфику первого сословия?

В действительности, духовенство (понимаемое в широком смысле как совокупность профессиональных служителей культа в любых религиях, а не только монотеистических, с которыми связывает это понятие большинство современных научных словарей) возникает раньше аристократии и способствует появлению последней. Для христианской истории институт церкви переходит из Античности, переживая «Темные века». Древнегреческое жречество также возникает до появления аристократии. Так что механизмы формирования сословий аристократии и духовенства существенно различны. Являясь носителями наиболее развитой (для данной исторической эпохи) ППМ, представители высшего духовенства всегда стояли наравне с высшими государственными властителями и выступали их духовными наставниками, в том числе и с точки зрения понимания смысла социального пространства и освоения конкретной ППМ.

Таким образом, духовенство выступает в качестве «особого», в какой-то мере «переходящего», сословия, которое наследует накопленные предыдущими эпохами духовные ценности и выступает хранителем достигнутого ими высшего (для данной исторической эпохи) уровня духовного наследия. Тем самым, духовенство обеспечивает связь эпох: оно сохраняет наивысший уровень духовного развития, достигнутый предыдущей эпохой, и на его основе – в виде религиозных догматов – формирует целеполагание для развития следующего этапа истории.

В этом смысле место духовенства в системе трех сословий позднего феодализма ясно, и исторически верно описывает О. Шпенглер: «Знать всех ранних времен была сословием в изначальнейшем смысле, воплощенной историей, расой в высшей ее потенции. Духовенство выступало рядом с ней как противосословие, говорящее „нет“ во всех тех случаях, когда знать говорила „да“, и тем самым посредством великого символа оно выявляло иную сторону жизни» [152] Шпенглер О. Указ. соч. – С. 376. .

Одномерный период порождает одномерную вертикальную структуру общества. Прежде всего, это сословная структура, имеющая коллективный характер. Затем, одновременно с возникновением буржуазии, из среды аристократии выделяются индивидуальные носители 1-D ППМ. Поскольку история знает разные типы аристократии, то различны и исторические типы таких индивидуальных носителей. В древности некоторых из них почитали как великих мудрецов, другие вошли в историю как первые законотворцы. К числу носителей 1-D ППМ также принадлежали первые тираны. В средневековье к числу таких носителей относятся короли. Вопреки негативному мнению, первые древнегреческие тираны, «как и государи западноевропейского барокко, были либералами в великом смысле этого слова» [153] Шпенглер О. Указ. соч. – С. 409. , что находит подтверждение в трудах древнегреческих авторов (Аристотель, Аф. полития, 16, 2, 7 sq.; Диодор Сицилийский., IX, 37, 1; Плутарх, Моралии, 189, 1, и др.). Эти выдающиеся дипломаты «являются тем элементом, который, полный попечения о государстве, обращается против старых сословий, опираясь при этом на молодые, на дух и деньги… В любом случае с ними на сцене впервые появляется „народ“ как политическая величина» [154] Там же. – С. 410. . Дело в том, что для преодоления внутрисословных интересов аристократии, которые принимали все более эгоистический характер по отношению к остальному обществу, тиран был вынужден обращаться к народу. В результате складывалась социально-политическая конструкция, которую можно оценить как линейную двусвязную, которая формирует основы государственного устройства.