Ю. Березкин - Фольклор и постфольклор - структура, типология, семиотика

Варианты сюжета, в которых собака охарактеризована положительно, известны и в Южной Азии. В мифе качари, одного из народов Ассама, бог создает людей, но не успевает до наступления темноты вложить в тела души. Ночью братья бога уничтожают его творение. Тогда бог создает двух собак, они отгоняют разрушителей, и утром он завершает творение [Soppitt 1885: 32]. Похожие тексты записаны у народов мунда на востоке Индии, в частности у корку, сантал, бирхор и у собственно мунда [Elwin 1949: 16, 19-20, 280—281]. Параллели с сибирскими текстами особенно очевидны, если учесть, что по крайней мере у качари и в менее явной форме у сантал вся эта серия эпизодов следует после рассказа о добывании земли со дна моря. В то же время лишь у качари, бирхор и мунда божество создает сторожа, отгоняющего персонажей, пытающихся испортить человеческие тела, причем у мунда это не собака, а паук. Мунда вряд ли жили в Индии ранее II тыс. до н.э. [Fuller 2002: 206]. Прародина тибето-бирманцев находилась близ Ассама, в Сычуани, но их глубокое проникновение в Бирму и Ассам также началось лишь с I тыс. до н.э. [Driem2002]. Отсутствие рассматриваемого мифа у дравидоязычных народов Индии делает маловероятным его южноазиатское происхождение. Наиболее вероятно поэтому, что исходный ареал мотива собаки-сторожа следует искать в Центральной Азии.

Holmberg 1927: 384

Василевич 1959: 184; Вербицкий 1893: 118; Лукина 1990: 42, 291—293

Мотив съеденного плода, травы и т. п. как условия достижения сексуальной зрелости у первых людей есть у дравидов Индии [Elwin 1949: 281—282, 291], причем там он оформлен проще, нежели в Ветхом Завете — съеденный плод приводит к появлению месячных кровотечений или беременности.

Характерно, что в более отдаленные северные и восточные ареалы (Таймыр, Колыма, Камчатка, Чукотка) миф о собаке-предательнице вообще не проник.

Ср. доводы в пользу проникновения на Алтай манихейства через согдийское посредничество [Кызласов 2001].

Гимм 1982: 109

Шимкевич 1896: 16

Смоляк 1989

Смоляк 1980: 228—229

Шталь 1982: 196—198

Eisen 1919: 234—238; Toivonen 1937: 97-99

Акцорин 1991, № 116: 178; Toivonen 1937: 99

Бутанаев, Бутанаева 2001: 24

Никифоров 1915: 245—246

Потанин 1883, № 70: 323; Хангалов 1958—1960, т.1: 220; т.3, № 129: 362

Потанин 1883, № 70: 322—323; 1893, № 19: 351

Юань Кэ 1987: 206, 337

Китайцы помещали «Страну собачьих жунов» на северо-западе. Как и у монголов и тюрков, псоглавцами считались только мужчины, женщины имели чисто человеческий облик. Ср. записанное в Дагестане у мюрагинцев представление о стране, где по ночам мужчины превращаются в собак [Ханагов 1892: 153].

McCleary 1997: 69-71

Carneiro 1977: 7

Leonard a. o. 2002: 1615

Fagan 1995: 362; Schwarts 1997: 103, table 2.1

Schwarts 1997: 103, table 2.1

Bird 1990; Burger, Merwe1990; Staller 2001; 2003; Staller, Thompson 2002; Tykot, Staller 2002

Schleidt, Shalter 2003: 65

Savolainen a. o. 2002

Crockford 2000: 271—285

Leonard a. o. 2002

Саблин, Хлопачев 2004; Sablin, Khlopachev 2002

Абрамова 1984: 322; Громов 1948: 369—372

Диков 1979: 54-60

Крижевская 1978: 75-78; Медведев и др. 1971: 62-63

Подтвержден новыми исследованиями [200].

Tchernov 1997

Вполне одомашненная собака в Леванте появляется с Докерамического Неолита Б [201], но даже если морфологические отличия натуфийской собаки от волка и были невелики, это животное уже явно находилось в особых отношениях с человеком.

Березкин 2003: 231, 268

Sadek-Kooros a. o. 1972; Васильев 2004: 93

Йеттмар 1986: 358

Сагалаев 1984: 73

Потанин 1891: 141—143

Елизаренкова 1972: 199, 353

Крюкова 1999: 17-20

Boyce 1984: 146

Walker, Uysal1966, № 5: 64-71

Бунятов и др. 1900: 97

Демидов 1962: 196

Толеубаев 1991: 94

Баялиева 1972: 71

Алексеев 1980: 175

Потанин 1883, № 131: 412—416

Таубе 1994, № 3: 61-69