Рут Бенедикт - Хризантема и меч

Одна «модан» (современная) японка, живущая сейчас в Америке, в былые времена привела к себе домой в Токио беременную молодую женщину, которая по приказу свекрови оставила убитого горем молодого мужа. Она страдала и переживала, но не осуждала своего мужа. Постепенно у нее проснулся интерес к ребенку, который должен был вскоре появиться на свет. Но когда он родился, свекровь в сопровождении безмолвного и покорного сына пришла с требованием отдать ей ребенка. Он, естественно, принадлежал семье мужа, и свекровь забрала его. Тут же она отправила его в приемный дом.

Все это иногда включается в сыновнюю почтительность и является соответствующей оплатой долга родителям. В Соединенных Штатах такого рода истории воспринимаются как примеры постороннего вмешательства в законное право личности на счастье. Япония не признает это посторонним вмешательством, поскольку у нее существует постулат долга. Аналогами наших историй о несчастных людях, ценой невероятных личных лишений полностью расплатившихся со своими кредиторами, в Японии служат рассказы об истинно добродетельных людях, добившихся права на самоуважение или оказавшихся достаточно сильными, чтобы должным образом перенести личные неудачи. Такие неудачи, как бы они ни были тяжелы, естественно, в состоянии оставить след раздражения, и показательно, что азиатская пословица об ужасных вещах, относящаяся к ним в Бирме, например, «огонь, воду, воров, правителей и злых людей», в Японии включает «землетрясение, гром и старика (главу дома; отца)».

Сыновняя почтительность в Японии не распространяется, как в Китае, ни на живших столетия тому назад предков, ни на широко расселившийся клан их живых потомков. Здесь объектом поклонения являются недавно жившие предки. Надпись на надгробном камне нужно ежегодно обновлять, чтобы сохранить его тождество с определенным покойником, и, когда живые больше не вспоминают о ком-либо из своих предков, его могила приходит в запустение. Таблички для таких предков больше не хранятся в семейных алтарях. Японцы не почитают никого, кроме тех, кого они помнят во плоти, они концентрируют свое внимание на здесь и сейчас. Многие авторы отмечали отсутствие у них интереса к неконкретным априорным суждениям и к формированию представлений о нереальных объектах, и их отличная от китайской версия сыновней почтительности служит лишним подтверждением этого. Однако самое важное практическое значение этой версии состоит в том, что она ограничивает лишь живыми людьми сферу обязанностей ко.

Сыновняя почтительность, и в Китае, и в Японии — нечто большее, чем почтительное отношение к своим родителям и предкам и покорность им. Всю ту заботу о ребенке, которую на Западе считают проявлением материнского инстинкта или отцовской ответственности, здесь связывают с почтительным отношением к своим предкам. Япония определяет это очень четко: человек оплачивает долги своим предкам, перенося их заботу о нем на своих детей. У японцев нет слова, обозначающего «обязанности отца перед своими детьми»; все такого рода долги включены в понятие ко своим родителям и их родителям: Сыновняя почтительность требует от главы семьи полной ответственности за возлагаемые на его плечи заботы об обеспечении его детей, о воспитании его сыновей и младших братьев, о наблюдении за состоянием семейного имущества, об оказании помощи нуждающимся в ней родственникам и за множество других подобного рода повседневных долгов. Четкое определение рамок институированной семьи в Японии резко ограничивает число лиц, связанных с гиму человека. Если умирает сын, то в обязанности сыновней почтительности входит бремя поддержки его вдовы и ее детей. К гиму также относится и помощь овдовевшей дочери и ее семье. Но приютить овдовевшую племянницу — это не гиму: если кто-то поступает так, то выполняет он совсем другой долг. Вырастить и воспитать своих детей — это гиму. Но если кто-то воспитывает племянника, то обычно легально усыновляет его; если же тот сохраняет статус племянника, то гиму нет места в этих отношениях.

Сыновняя почтительность не требует, чтобы помощь даже нуждающимся в ней близким родственникам следующих поколений оказывалась с уважением и благожелательностью. Молодых вдов в семье называют «родственницами холодного риса», а это значит, что они едят рис уже остывшим, помогают и подчиняются требованиям любого члена семьи, покорно исполняют все поручения. Они вместе со своими детьми — бедные родственники, и когда в отдельных случаях им везет больше обычного, происходит это не из-за того, что гиму заставляет главу семьи лучше обращаться с ними. Не гиму братьев — исполняя свои обязанности, тепло относиться друг к другу; мужчин часто хвалят за то, что в жизни они всегда выполняли свои обязанности перед младшим братом, хотя вполне допускается, что они смертельно ненавидят друг друга.