Николай Анциферов - Быль и миф Петербурга

Наводнение решило его судьбу.

Между двумя борящимися силами: безликого хаоса водной пучины — начала разрушительного — и сверхличного гения, определяющего судьбы народов, начала творческого — отдельный человек с его мечтой о личном счастьи утрачивает всякую историческую реальность.

И нам, стоящим здесь на ступенях портика, когда-то «нового дома», между «львов сторожевых», Евгений кажется далеким призраком. Но его трагичная судьба и связанная с ней общечеловеческая проблема не только не утратили своего значения, но приобрели, среди великих событий нашего грозного времени, небывалую остроту.

Осмотримся еще раз кругом. Как много изменилось с тех пор. Проносятся, подпрыгивая по рыхлой мостовой, с резким гудком автомобили. Грохочут переполненные трамваи и порой над ними под проводом вспыхивает яркая искра. Громыхают медленные телеги и быстрой походкой проходит нервный, суетливый петроградец…

Здесь лучше побывать в другие часы, независимо от Экскурсии, задумчивой белой ночью, когда прозрачен сумрак, блеск безлунный и

что прямо перед нами. В этой тишине пустынных улиц явственней прозвучит «зловещее преданье» и мы, освобожденные от рассеивающих впечатление дня, сильнее ощутим над собою власть места.

Евгений сидит прикованный к мраморному льву. Его взор обращен туда, где у самого залива стоит ветхий домик Параши. Прямо перед ним, ближе к Неве,

В наши дни из-за густой сети черных ветвей его можно скорее угадать, чем увидеть. В летние дни его совсем невозможно различить. Но стоит только спуститься вниз и войти в сквер, как Медный Всадник вырисуется над небольшим холмиком, весь устремленный в манящую даль.

По возможности не теряя статуи из виду, будем медленно приближаться к ней. По мере уменьшения расстояния, постепенно будет нарастать впечатление силы ее движения и мощности ее форм. Медный Всадник предстанет перед нами первоначально в том виде, как он дан впервые в поэме:

Первое впечатление захватывает настолько сильно, что трудно остановить внимание на деталях, трудно отрешиться от целостного образа. Хочется закрыть глаза, чтобы справиться с охватившим волнением, чтобы наступил более спокойный и ясный момент созерцания.

Начать разбор памятника лучше всего сзади, несколько с правой стороны. Отсюда все линии в своем бурном движении увлекут нас вперед за собой. Легко выделить основную схему композиции — треугольник и скалы и всадника. Движение в скале особенно подчеркнуто растянутостью заднего острого угла, срезанностью вершины треугольника и, наконец, дугообразной выемкой передней стороны, резко обрывающей движение. Твердые грани скалы по бокам подчеркивают и разнообразят общий ритм движения. Граней этих немного, но в них сила и благородная сдержанность. Скала из серого гранита.

Треугольник всадника вознесен над треугольником скалы. Его основание, в части, соприкасающейся со скалой, удлинено (в форме хвоста коня) и заострено линией змеи, что подчеркивает силу и напряженность взлета. Общее движение статуи начинается на покатой линии скалы. В кольцах змеи оно приобретает быстро нарастающую силу. Отсюда исходят все линии, стремительно разбегающиеся по формам коня, складкам плаща, отброшенного назад сильным движением, по космам развевающейся гривы…

Движение замирает, парализованное какой-то силой в резко подогнутых, застывших в воздухе передних ногах коня. Этим силам взлета и бурного устремления вперед противопоставлена задерживающая сила. Она подчеркнута поворотом головы всадника спокойным и твердым и линией правой руки, пересекающей быстрым и властным жестом общий ток движения, повелительно вносящей успокоение. Все это сложное, двойное движение статуи станет вполне ясным, если начать самому медленно передвигаться, обходя ее с левой стороны, все время фиксируя взгляд на центре статуи. Остановимся спереди, все еще со стороны здания сената. Отсюда конь кажется особенно могучим, сила, вздернувшая его на дыбы, — гигантской, и все-таки, именно здесь, ощущается сильнее всего опасность срыва. Успокаивающего жеста правой руки не видно. Голова Петра повернута и грозный профиль очерчен резко. Обойдем статую спереди и остановимся несколько сбоку. Здесь все линии, подчеркивающие движения вперед, обращены навстречу созерцающему, оттого-то задержавшая их сила особенно ясна. Правая рука кажется поднятой, рука повелевающая стихиям. Линия плаща и линия хвоста коня круто обрываются; это подчеркивает силу, задержавшую движение. Отсюда лучше всего виден лик. « Он весь, как божия гроза ». [206] « Он весь, как божия гроза » — из «Полтавы» Пушкина (третья песня). {комм. сост.}