Дэниел Эверетт - Не спи — кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей

Даже если их разозлить, как сейчас Каабооги, индейцы пираха умеют отвечать на обиду с терпением, любовью и пониманием — редко где еще я видел подобное. Конечно, пираха не пацифисты, они тоже не безгрешны. Но мир они ценят, по крайней мере, мир внутри племени. Они считают себя одной семьей — семьей, в которой каждый член обязан защищать всех остальных и заботиться о них. Это не значит, что они цсегда соблюдают собственные правила. Все общества нарушают правила. Однако эти исключения лишь подчеркивают норму — принцип взаимопомощи, который в других культурах встречается относительно редко.

С другой стороны, индейцы пираха — индивидуалисты, когда речь идет об их собственном выживании и выживании их семьи. Первым делом — ты сам и твоя семья. Они не дадут соплеменнику умирать от голода или страдать физически, если могут помочь, но тот, кому помогают, должен быть очевидно уязвим — больной, старик, маленький ребенок, — а помощь должна быть оправдана (например, больной небезнадежен). В остальном каждый несет свою ношу сам. Если мужчина не может предоставить жене и детям кров и пищу, они наверняка уйдут от него к более надежному добытчику. Если женщина ленива и не приносит хворост, маниок с огорода или орехи из джунглей, ее бросят — самое позднее, когда возраст начнет сказываться на ее внешности или плодовитости.

Однако несмотря на это культура пираха пронизана чувством своего племени. Они сразу отмечают, что у чужаков этого чувства нет: на их глазах бразильцы обманывают и обижают бразильцев, а американский папа может побить ребенка. Еще более их удивляют рассказы о том, что американцы в гигантских битвах убивают тысячи людей из других народов и что американцы и бразильцы даже способны убить собственных соплеменников. Кохои однажды сказал мне: «Отец мне говорил: он видел, как его отец убивал других индейцев. Но сейчас мы так не поступаем. Это плохо».

В культуре пираха есть и другие интересные особенности, хотя не все столь же удивительны, как их представление о насилии и войне.

Например, брак и другие отношения людей у племени пираха частично заменяются понятием kagi. Его очень трудно объяснить кратко. Так, если индеец пираха видит тарелку с рисом и фасолью [25] Обычный гарнир, а иногда и основное блюдо в Бразилии; даже в составе более сложных блюд рис и фасоль (бобовая или стручковая), как правило, встречаются вместе (прим. пер.). (их либо привожу я, либо продают бразильские торговцы: сами индейцы рис и фасоль не выращивают), он может назвать это рисом с «каги». Если я прилетаю в селение с детьми, индейцы скажут: «Вот идет Дэн с каги». Но то же самое они скажут, и если я приеду с женой. Если кто-то идет охотиться с собаками, они говорят «охотиться с каги». Так что же означает слово «каги»? Как оно связано с браком?

Хотя его непросто перевести одним словом, его значение можно описать как «то, что ожидаемо прилагается». Что именно ожидаемо прилагается к предмету или человеку, определено в культуре. Ваша супруга — это тот человек, который, как по умолчанию предполагается, живет с вами. Подобно рису с фасолью, охотнику с собакой, матери с ребенком, супруги — это единицы общества, которые связаны культурной связью. Однако культура не требует от вас взять одного «каги» на всю жизнь.

Как я уже говорил, чтобы пара стала жить вместе и имела право завести детей, не нужна специальная церемония. Если они до этого не имели пары, они просто селятся в одной хижине. Если же у них были семьи до этого, то они уходят в лес на два-четыре дня, а бывшие супруги ищут их повсюду. По возвращении они заводят свое хозяйство или же, если это была просто «интрижка», возвращаются в свои семьи. Брошенные супруги почти никогда не пытаются отомстить более удачливым соперникам. Отношения между мужчинами и женщинами, юношами и девушками, независимо от семейного положения, всегда очень сердечные и часто граничат с флиртом или даже переходят эту границу.

В сексуальной жизни то же самое. Детям не запрещают сексуальные отношения с взрослыми, если только ребенка к этому не принуждают и не делают ему больно. Я однажды беседовал с Исао’ои (Xisaoxoi), мужчиной лет тридцати с небольшим, а рядом с ним стояла девочка лет девяти-десяти. Пока мы разговаривали, она стала любовно гладить его по груди и спине, а потом стала ласкать его между ног через его поношенные штаны. Обоим явно нравилось.

— Что это она? — спросил я с деланным равнодушием.

— Просто играет. Мы часто так вместе играем. Вырастет — возьму в жены, — ответил он беззаботным тоном; и действительно, когда девочка повзрослела, они поженились.