Анатолий Луначарский - ОБ ИСКУССТВЕ. ТОМ 2 (Русское советское искусство)

Речь идет о картине И. И. Бродского «Торжественное открытие II конгресса Коминтерна».

На другой день после открытия выставки Луначарский говорил на диспуте «Первые камни новой культуры» 9 февраля 1925 г.: «Теперь относительно живописи несколько слов. Когда т. Маяковский говорит, что картина Бродского ничуть не лучше зарисовки членов Гос. Совета и т. д., что вообще портреты нам ничего не дают, он отчасти прав. Но в каком отношении он прав? То, что я отметил: наши художники, имеющие большие крупные общие достижения, еще не доработались и не завладели настолько этим моментом, не доработались настолько, чтобы картина вырисовывалась из их души, из всего их сознания. Но сказать о портретной живописи так, как сказал Маяковский, что кинематограф сейчас — все и больше ничего, — это большая живописная некультурность, которая вызвана декадансом этого искусства в буржуазную эпоху. Пролетариат должен принести нечто новое, сказать, что художественный синтез в портрете, когда человек изучает множество сюжетов, изучает характерное и затем из этого характерного конструирует определенного человека, не человека в определенный момент, а человека в самой внутренней сущности его, — никакая фотография, никакой кинематограф этого не даст. Фотография дает случайный момент, и только художник может синтезировать и дать настоящий образ человека. Это не значит, что фотография и кинематография не являются большим культурным достижением и что в этом направлении не нужно работать <���…> Но он говорит о картине Бродского. Чем он кроет тут? Он говорит, что все это еще большая ерунда, а мы можем вас крыть только фотографией. То есть мы выдохлись, у нас нет искусства, и вместо искусства идет техника. Фотографический аппарат будет работать за нас. Я думаю, что все–таки аппарат, который в нашем мозгу, гораздо выше фотографического аппарата, и синтезировать, мыслить и чувствовать может только он. А картина не есть только химически обработанная пластинка, а это есть огромный акт социально–психологического творчества» (ЦПА НМЛ, ф. 142, оп. 1, ед. хр. 321, лл. 78—79).

На том же диспуте Луначарский отмечал, на общем фоне выставки, успех картин Богородского: «У нас имеется Ассоциация Художников Револ. России. Ее стремление — вместе с сохранением приобретенного высокого мас терства подойти к новым заданиям изображения. Можно сказать так, что пока, очевидно, совершенно действенных путей к этому не намечается. Обой дя выставку АХРР, в которой есть очень яркие, хорошие полотна, я должен сказать, что там есть формально хорошие картины, натюрморты — кисти ви нограда, самовары и т. д., но большого социального значения это не имеет. Как наши послереволюционные картины, как социально значительный акт, как живописная пропаганда это имеет прямое отношение разве только в качестве подготовления образцов. Есть там картины на революционные темы, но эти картины на революционные темы до чрезвычайности похожи на какую–то моментальную фотографию. Художник еще пока не может в себе самом почувствовать революцию и создать из того материала, с введением своей галлюцинации, картину, в которой все было бы поставлено на свое место, все превратилось бы в действительное искусство. Отразить действительность как в зеркале — это не значит еще создать революционную картину. Ее нужно создать из себя, ее нужно создать путем организации того материала, который ты получил из действительности. И вот пока этого еще нет. Я бы сказал, что кульминационным пунктом выставки являются 4 или 5 картин совсем молодого художника Богородского. Этот Богородский — дитя революции в полном смысле слова. Он был летчиком красного флота, он был и цирковым артистом, прошел огонь и воду и медные трубы, великолепнейшим образом изучил жизнь. Это он выразил в полотнах, которые действительно достойны внимания. Во–первых, там вы видите картину, которую купил ЦК, где изображается основная группа — революционные рабочий, интеллигент, крестьянин. Дальше он дает замечательное социально–психологическое исследование — он дает типы беспризорных детей, и дает так, что по поводу исследования этих типов можно написать целые трактаты о психологии этих беспризорных детей. Он указывает на те болезни, на то падение, на ту острую, с другой стороны, зоркость, умение себя защитить, волчью повадку, которые там развертываются. Целая замечательная радуга достоинств и недостатков, которые вырабатываются у этих маленьких отверженцев еще нашего социалистического общества. И на эту картину можно опираться как на художественно обработанный социальный документ для соответствующего выражения. И с этой стороны картина Богородского возвышается как социальный акт над всем, что там выставлено, к тому же она талантливо сделана. Как нарочно, там, где был большой социальный опыт, там и рука оказалась крепкой, там и краски благородные подобраны, там молодой, совсем молодой художник выделяется из общей массы по своим достоинствам» (там же, л. 41—42). См. также приложение 12.