Андрей Буровский - Евреи, которых не было. Кн. I

Хотя если все-таки совратил священников иудей Схария, то как же это, «никакого участия»?! Еще как принимали, христопродавцы! Тем более, и современная Еврейская энциклопедия констатирует: «Жидовствующие не признавали Иисуса Христа Сыном Божиим… учили, что Мессия еще не явился… почитали ветхозаветную субботу паче «Воскресения Христова» [160, с. 580]. Так что попался он, этот Схария.

А дальше веселее. Ересь очень распространилась в Новгороде,—ведь «Новгородские еретики соблюдали наружную пристойность, казались смиренными постниками, ревностными в исполнении всех обязанностей благочестия» [145, с. 122]. Соответственно, еретиков стали считать людьми благочестивыми, если не святыми. И получается, что не без основания.

Когда после захвата Новгорода Иван III приехал в свое приобретение, он тоже был совершенно очарован этими двумя, Дионисием и Алексием-Авраамом. Так очарован, что увез их обоих в Москву и сделал протоиереями Успенского и Архангельского соборов – главнейших соборов страны, где покоился прах великих князей Московских, которые находились в Кремле. «Алексий снискал особенную милость Государя, имел к нему свободный доступ, тайным своим учением прельстил не только нескольких крупных духовных и государственных чинов, но убедил великого князя возвести в митрополиты – то есть во главу всей русской Церкви – из своих обращенных в ересь архимандрита Зосиму. А кроме того, обратил в ересь и Елену, невестку великого князя, вдову Иоанна Младого и мать возможного наследника престола, «внука благословенного» Дмитрия» [145, с. 123].

«При московском дворе… в моде были астрология и магия, вместе с соблазнами псевдонаучной ревизии всего старого, средневекового мировоззрения», это было «вольнодумство, соблазны просветительства и власть моды» [161, с. 497]. Но просветительство шло, что характерно, под знаменем ожидовения.

«Поразителен быстрый успех и легкость этого движения. Они объясняются, очевидно, взаимным интересом» [10, с. 37]. И В.Н. Топоров приходит к выводу, что «русский читатель был заинтересован в переводах еврейских религиозных текстов» [141, с. 357]. Как мы видим, «острота и живость этого контакта напоминает ту, что возникла в Киеве в XI веке» [10, с. 37]. Почему это так? Ведь теперь русские люди, даже в Московии, не такие уж неофиты.

Ересь «открыл» новый новгородский архиепископ Геннадий. Собрав целый ворох доказательств, что тут действует целая секта, владыко Геннадий слал в Москву соответствующие документы, а сам продолжал расследование и обличение ереси. В конце концов в 1490 году был собран целый церковный собор, но и тогда положение церковных иерархов оказалось очень непростым: ведь собор возглавлял не кто-нибудь, а только что поставленный митрополит Зосима, сам жидовствующий.

Выслушав обвинительную речь Геннадия, собор предлагал казнить еретиков. Действительно, ведь «сии отступники злословят Христа и Богоматерь, плюют на кресты, называют иконы болванами, грызут оные зубами, повергают в места нечистые, не верят ни Царству небесному, ни воскресению мертвых и, безмолвствуя при усердных Христианах, дерзостно развращают слабых» [145, с. 123]. По тем временам, не сносить бы им головы, этим жидовствующим.

Но великий князь Иван III почему-то настаивал на менее строгом наказании: на проклятии ереси и на заточении еретиков. Одна причина такой мягкости Ивана, вообще-то совершенно ему не свойственной, очевидна: слишком глубокие корни пустила ересь в его ближайшем окружении, в том числе в его семье, чтобы рубить сплеча.

Вторая причина, может быть, более тонкая. Очень может быть, Иван III «из политических соображений не выступал против ереси. С помощью Схарии он надеялся усилить свое влияние в Литве, а кроме того, хотел сохранить расположение влиятельных крымских евреев: «князя и владетеля Таманского полуострова Захарии де Гвизольфи, крымского еврея Хози Кокоса, близкого к хану Менгли-Гирею» [162, с. 610]. Если так, то выходит, что Иван III был политиком более тонким, расчетливым и более подловатым, нежели полагается считать.

После собора 1490 года Зосима еще несколько лет плел сеть, пока не попался окончательно. В 1494 году великий князь велел ему тихо, не привлекая к себе внимания, уйти в монастырь.

Но и после этого ересь не умерла! В 1498 году жидовствую-щие даже чуть не захватили власть в Церкви – когда ставленник этой секты, Димитрий, внук Ивана III, был венчан на царство. Но потом Иван III передумал, отдал престол все-таки сыну от Софьи Палеолог, Василию, а Димитрия заточил в тюрьму, где несчастный юноша скоро умер.