Марина Сербул - Дела давно минувших дней... Историко-бытовой комментарий к произведениям русской классики XVIII—XIX веков

Карамзин способствовал привитию любви русскому просвещенному обществу к прогулкам на лоне природы. «Бедная Лиза», как, впрочем, и другие «московские» повести писателя, стали для читателей своеобразными путеводителями по окрестностям старой столицы. В упоминавшихся уже «Записках старого московского жителя» Карамзин с энтузиазмом восклицает: «Поезжайте в воскресенье на Воробьевы горы, к Симонову монастырю, в Сокольники: везде множество гуляющих. …Еще не так давно я бродил уединенно по живописным окрестностям Москвы и думал с сожалением: «Какие места! и никто не наслаждается ими!», а теперь везде нахожу общество!»

…мрачные, готические башни Симонова монастыря. – Готика – художественный стиль в западноевропейском искусстве XII–XV веков; для архитектуры готического стиля характерны остроконечные башни и острые стрельчатые арки над высокими узкими окнами; готические сооружения производят мрачное, подавляющее впечатление. Появление во второй половине XVIII века в английской литературе готических романов, или «романов страхов и ужасов» («Замок Отранто» Г. Уолпола, 1765; «Старый английский барон» К. Рив, 1777; «Удольфские тайны» А. Радклиф, 1794), действие которых обычно протекало в средневековых замках или старинных монастырях, сделало слово «готический» синонимом слов «средневековый», «старинный». Башни Симонова монастыря не имеют отношения к готическому стилю. Шатровые башни русских церквей Карамзин лишь по внешнему сходству называет «готическими». В «Записках о московских достопамятностях» Карамзин называет «готическими» и собор Василия Блаженного XVI века, и построенную в конце XVIII века в Москве церковь Успения на Покровке.

…в образе величественного амфитеатра. – Амфитеатр – в Древней Греции и Риме здание для зрелищ с возвышающимися полукружием или кругом один над другим рядами для зрителей.

…светлая река… шумящая под рулем грузных стругов. – Струги – старинные плоскодонные речные суда.

…между гробов, поросших высокой травою. – Гробы – здесь: могилы.

Саженях в семидесяти от монастырской стены… – Сажень – старинная русская мера длины, включающая в себя немногим более двух метров.

…пустая хижина без дверей, без окончин. – Окончина – рама.

«Натура призывает меня в свои объятия…» – Натура – здесь: природа.

…как агнец, повиновалась его воле. – Агнец (устар.) – ягненок, предназначенный для жертвы Богу.

Часто печальная горлица соединяла жалобный голос свой с ее стенанием. – Горлица – лесная голубка.

…вынула из кармана десять империалов. – Империал – золотая монета в десять рублей, имевшая хождение в России в ХVШ—XIX веках.

1.Как выглядела идеальная любовь в представлении просвещенного дворянина?

2.Кто такой «естественный человек» и каковы истоки идеала «естественности»?

3.Каков был образ жизни светского молодого человека?

4.Как складывался тип «старинного русского барина»?

5.Какими средствами Карамзин создает исторический колорит и ощущение достоверности событий, происходящих в повести?

6.Назовите произведения европейских авторов, оказавшие влияние на Карамзина.

7.Найдите в «Истории изобразительного искусства» или в работах, посвященных творчеству художников второй половины XVIII века, изображение костюмов, в которых появляются перед зрителем персонажи «Недоросля» и «Бедной Лизы».

Миновало XVIII столетие, «золотой век» дворянства. Однако обычаи и нравы меняются не так легко, как перевертываются листки календаря. Еще и в первой четверти нового века только дворяне управляют государством, подчиняясь лишь государевой воле.

Нравственная атмосфера все же начинает исподволь меняться, хотя изменение это происходит медленно и болезненно. Эволюция общественной морали улавливается и литературой. В «Недоросле» конфликт разрешается почти что в семейных пределах: образованные «хорошие» господа обличают невежественных «плохих». В «Горе от ума» ситуация иная. Ретроградным, не привыкшим ни в чем себя стеснять «отцам» противостоят стремящиеся исправить социальное неблагополучие «дети». Родственные связи в их кругу по-прежнему крепки, но, видимо, не случайно у Грибоедова семья уже не так многочисленна и сплочена, как у Фонвизина, а действие и вовсе выходит за пределы одной фамилии.