К. Халин - Культурология (конспект лекций)

Изучение власти в указанном ракурсе имеет непосредственно эпистемологический и даже науковедческий интерес. Трактуя о душе, мы спускаемся к телу, к вопросу его использования и подчинения.

Вторая глава первой части «Взрыв мучений» посвящена самой мрачной, пыточной стороне средневекового правосудия.

Доказать вину можно многими способами, но главное – получить признание от самого обвиняемого. Принцип презумпции невиновности феодальному праву чужд. Подозреваемый вообще не может быть невиновным.

В средневековом судопроизводстве смешаны несколько моментов:

1) в нем присутствует поединок между обвиняемым и судьей. Истину, которой располагает дознание, преступник должен добровольно подтвердить;

2) в расследовании уже содержится наказание. Сознаваясь под пыткой, злодей получает кару за свои преступления;

3) признание и кара должны быть наглядными и символическими. Наказание соответствует своей формой преступлению. Богохульникам отрезают язык, ворам – руку, поджигателей сжигают. Распространение пыточного правосудия в доиндустриальную эпоху объясняют нерыночным отношением к физическому труду в аграрном обществе, низкой ценностью индивидуальной человеческой жизни, широким распространением преступности, репрессивным характером правящих режимов.

Истина и власть сходятся над телом истязуемого непосредственным, видимым и символическим способом.

Лишение свободы в числе универсальных методов наказания у реформаторов не использовалось.

Длительное заключение рассматривалось ими как проявление тирании, противоречащее воспитательной функции наказания.

Уже в первые десятилетия XIX в. тюрьма стала главным и по существу единственным наказанием за все уголовные преступления, не предусматривавшие смертной казни.

К концу XVIII в. имелись три способа наказания:

1) старый, с ритуалом пыточных отметок на теле поверженного;

2) новый, с процедурой пересоздания субъекта права, со знаковым управлением представлениями, с душой как объектом права;

3) новый, утилитарный, с индивидом, принуждаемым к немедленному подчинению, с чертежом дрессируемого тела и системой воспитательно-тренировочных отношений.

Таким образом, из этих трех способов власти один отмирает, другой не прижился, третий оказывается в струе социально-экономического развития европейской цивилизации.

В третьей части – «Дисциплина» – Фуко описывает строение политической технологии нового времени.

Автоматы, которыми так увлекаются в то время, – одновременно механические устройства, научные модели и образы послушного, выдрессированного исполнителя. Принципиальное открытие науки и практики, положенное в основу политической технологии, состоит в фиксации динамических процессов. Если перенести опыт управления механическими силами в социальную модальность послушания и полезности, то получится дисциплина в понимании нового времени.

Дисциплина появляется, когда подчинение соединяется в одном отношении с полезностью: чем выше подчинение, тем больше полезность, и наоборот. Самые грубые формы насилия отмирают, а взамен повсеместно распространяется позитивное принуждение, действующее «микрофизически». Дисциплина проникает в психофизиологию и пересоздает ткань культуры на утилитарных и позитивных началах. Политическая технология нового времени, как описывает Фуко, пользуется пространственно-временным кодированием индивидов и групп, законами объединения элементов в композиции. Приемы контроля разбиты по уровням.

Первый уровень клеточный – индивид прикрепляется к своему физическому и социальному месту. Искусство разделения распределяет индивидов по рабочим местам, функциям, позициям. Клетки – позиции для надзираемых составляют в «живую таблицу». Дисциплина действует как орудие познания.

Второй уровень дисциплинарного контроля имеет объектом организм и основан на кодировании его активности.

Тело определяется во времени посредством ритма и режима деятельности. Кодирование действия во времени обосновывается принципом полезности. Ни одно движение не должно быть напрасным.

Вымуштрованное тело – это хорошо налаженная машина, каждый жест уже не стихиен, а находится в операторном контексте человеческого устройства.

Власть денатурирует органику и переводит ее в более простое и доступное для использования качество, но также социально индивидуализирует ее.

Третий уровень дисциплинарного подхода – исторический. Человек должен не просто что-то делать, а совершать ряд операций, объединенных в эволюционно-генетические линии.