Владимир Петрухин - Мифы финно-угров

Сказка о неудачной женитьбе медведя напоминает также чрезвычайно древний миф о родстве медведя и человека.

Представления об этом родстве сохранились в быличках о медведях-оборотнях. Рассказывают, что жили некогда три сестры. Они ушли от людей в лес, обернулись медведицами и жировали там все лето. Зимой же устроились в берлоге. Тут медведиц и обнаружил охотник. Он окружил берлогу своими знаками и позвал на помощь других охотников. Те разбудили «зверей» и двоих медведиц убили. Только они освежевали их туши, как выскочила третья сестра-медведица и бросилась на распластанную шкуру сестры — лишь одна лапа не попала на шкуру. Девушка вернула себе человеческий облик, но одна рука у нее навсегда осталась медвежьей лапой.

У коми-зырян рассказывали о колдуне, отлучки которого заприметила его невестка. Она-то и увидела, как свекор пошел однажды в лес и там, перевернувшись через ствол склонившейся к земле березы, стал медведем. Невестка последовала его примеру, да задела ногой за березу, так что одна нога у нее осталась человеческой. Эта ошибка погубила оборотней: они не смогли снова стать людьми, и когда остались на зиму в берлоге, были убиты охотниками.

На другом краю финно-угорского мира, у хантов, рассказывали быличку о том, как жил одинокий старик, и к нему пришел другой белобородый старец, который и предложил ему сотворить чудо. Они подошли к кривому дереву, перевернулись через него и стали медведями. На зиму сделали берлогу. Но старец-знахарь знал больше, чем девицы из саамской былички. Он предупредил своего собрата-оборотня, когда придут охотники. Медведи приперли дверь берлоги рогатиной, охотники потоптались-потоптались, да и ушли ни с чем. Весной же старики снова превратились в людей, перевернувшись у кривого дерева. И живут до сих пор.

Хантыйская быличка объясняет, почему старики приняли облик медведей: в берлоге легче было пережить голодную зиму. Вспомним средневековые рассказы о людях Лукоморья, что засыпали на зиму.

Саамский и хантыйский рассказы, в свою очередь, поясняют русскую сказку о «мороке». Некий прохожий просится ночью в избушку переночевать. Хозяин пускает гостя, но требует, чтобы тот всю ночь рассказывал ему сказки. Гость («морока») заговаривает хозяина настолько, что внушает ему, будто и рассказчик, и слушатель превратились в медведей. Они убегают в лес, охотятся, а на зиму роют берлогу. Морока объясняет своему хозяину, как себя вести, если придут охотники. Тут пришедшие охотники убивают мороку, а замороченный хозяин, пытаясь спастись, бросается на шкуру убитого, чтобы перекувырнуться на ней и стать человеком, — падает с полатей и приходит в себя.

Однажды страшная жара спустилась на землю, а в дымовое отверстие жилища — вежи — попал луч солнца. Акка радостно распахнула дверь, и в вежу вошел Пейвальке — сын Солнца. В руках он держал золотой башмачок — точно такой же, что положила Акка в колыбель дочери. Но башмачок был еще велик Акканийди, и Пейвальке вернулся на небо — ждать, когда невеста подрастет.

Когда Акканийди подросла и получила перевеське девушки, то стала проситься с чудесного острова на землю — к людям. По ее просьбе свежий ветер отнес остров на север, к людям. Но на земле в то время разразился страшный голод, и люди чуть было не съели девушку. Тут и пригодилось ей имя Никийя — как только она его произносила, то становилась невидимой. Наконец, в ледяной горе с Севера приплыл кит, и люди наелись его мяса. Тогда женихи стали соперничать из-за чудесной невесты, но она тотчас исчезала, как только произносила свое волшебное имя. Отец девушки поведал о том, что ее мать — сестра Солнца, и люди стали нести дары прекрасной гостье. Тогда охота стала удачной, а женщины, приносившие свое рукоделье Акканийди, получали прекрасное шитье, стоило только ей прикоснуться к изделиям. После мать Акканийди стала требовать новых и новых приношений. Тут люди начали возмущаться и вспоминать старых богов, при которых не было поборов. Злобные старухи отправились к Черной вараке и стали призывать старых богов. Делать нечего — старик опять вернулся со своими домочадцами на остров Девы, остров же поплыл дальше к северу, в сторону Черной вараки.

Однажды старик собрался в Черную вараку за берестой, но его старуха Акка, которая была ведуньей — нойтой, — предупредила, чтобы тот не нарушал запрета, не работал при свете луны. Старик не послушал жену и ночью при луне стал драть бересту. Тут к нему и пристала оадзь — мерзкая лягушка (или паук), прицепилась к его загривку, а ее дети — к ногам. Злобная тварь угрожала старику, что изранит его ножницами (колдовской инструмент) и высосет из него кровь, если он не возьмет ее в жены, а прежнюю жену прогонит. Пришлось старику взять эту нечисть домой.