Владимир Петрухин - Мифы финно-угров

В мордовской эпической песне смерть приходит за молодым парнем, единственным сыном у матери. Он умоляет смерть пощадить его молодую душу, но та неумолима… и мать делает для сына новый дом — гроб — и выстилает его берестой. Является смерть и требует, чтобы сын скорее умирал. Хитрый парень говорит, что не умеет умирать, и просит смерть показать ему, что нужно делать. Смерть ложится в гроб — тут-то ее и накрывают крышкой. Перед нами не столько подвиг Ильмаринена, заманившего смерть в сундук, сколько сказочное деяние маленького хитреца, который перехитрил бабу-ягу: вспомним сказку, где Иванушка просит ягу показать ему, как садиться на лопату, чтобы отправиться в печь. Мордовский парень не собирается выпускать смерть до тех пор, пока не побелеют ее волосы и не пожелтеют зубы.

Когда Нишке создал землю, леса, луга, то увидел, что поваленные деревья в лесу остаются неубранными, а луга некошеными. Тогда он и создал народ эрзю. Но эрзяне сильно умножились — возникло целых семь селений — и стали они спорить из-за земли: не могут разделить лес, не могут косить луга. Пахарь-богатырь Тюштян (Тюштень, Тюштя), который мог пахать на двадцати четырех лошадях семью плугами, на совете семи старейшин эрзи был избран эрзянь кирди («правителем эрзи») или инязоро ( ине — «великий»; азор — «хозяин, господин»; это слово восходит к индоиранскому божественному титулу асура, ахура ). Он согласился поделить угодья, если получит священный знак: сухая палка, воткнутая в землю, должна зазеленеть во время его пахоты. Тюштян стал справедливым правителем; при помощи колдовства и богатырской силы он одолевал врагов мордвы, мог заставить расступиться волны моря, взмахнув палкой или платком. Время его правления — Золотой век («век Тюштяна»), когда рождались одни мальчики, народ свой он поил медом.

Зацветшая ветвь в руках правителя — широко распространенный символ «священного царя» (такой «Золотой ветви» посвятил свой знаменитый труд Дж. Фрэзер). Власть священного царя благословлена свыше и простирается не только на людей, но и на силы природы, плодородие. На мордовский миф явно повлиял библейский рассказ о жезле Моисея, которым он заставил расступиться волны Чермного моря, и жезле Аарона. Когда нужно было выбрать первосвященника из представителей двенадцати колен, все они оставили свои жезлы в Скинии Завета: наутро оказалось, что жезл Аарона зацвел. Замечательно, что эта библейская традиция нашла продолжение не только в мордовском мифе, но и в славянской — чешской — легенде о призвании правителя Пшемысла: когда чехи решили избрать себе князя, они обратились к пахарю Пшемыслу. Палка, которой он погонял своих волов, зацвела, что и стало знаком его избранности.

Когда Тюштян стал чувствовать приближение смерти, он обратился к сородичам за советом: умирать ли ему при всем народе, или уйти, скрыв свою смерть. Народ не хотел видеть смерти правителя, и Тюштян ушел, оставив народу медную трубу: ветер заставлял трубу издавать звуки, которые должны были свидетельствовать о том, что вождь жив и дух его — с народом.

По другому преданию, Тюштян возгордился, пируя со знатью и богачами, а тем временем русский царь захватил мордовскую землю. Вещие птицы — ласточки бьются в окна палаты Тюштяна и сообщают ему роковую весть. Но гордец не верит в поражение: скорее щука, приготовленная к его столу, будет вновь плавать, а жареный петух запоет. Тут и происходит чудо: щука пускается плавать в меду, а жареный петух захлопал крыльями и закукарекал…

Тем временем происходит другое чудо: семидесятилетняя бедная вдова рожает младенца с каменным теменем, серебряными пятками, на лбу у него солнце, на затылке — светлый месяц, на концах волос — звезды. Мать качает его в колыбели и хочет, чтобы он обладал умом правителя — Тюштяна. Об этом рождении узнает старый Тюштян от своей вещей вороны с железным клювом. Он покупает младенца у бедной вдовы, замуровывает его в бочку и пускает ее по волнам. Но бочку прибивает к берегу, и царь в чужой стране усыновляет младенца. Тот вырастает и идет войной на Тюштяна. Старый правитель вынужден бежать за море.

Оба предания об уходе Тюштяна напоминают уход карело-финского культурного героя Вяйнямёйнена. В «Калевале» Леннрота есть даже эпизод, где Вяйнямёйнен оставляет народу свое кантеле, как Тюштян — трубу.

У мокши Тюштень-оцязор ( оцю — «большой», азор — «хозяин»; каназор — от тюркского «хан») обитает на восходе солнца на вершине (характерный образ священного царя на Мировой горе, близкий образу обско-угорского Нуми-Торума), в серебряных палатах в золотой одежде. Он руководит собраниями народа, строит города (в некоторых песнях — даже столицу современной Мордовии Саранск). Однако ему пришлось покинуть землю, когда враги (ногайцы) одолели его: подобно шаману, он поднялся на большое дерево и оттуда вознесся на небо. Согласно другим легендам, он ушел со своими людьми за море, которое расступилось от взмаха его платка или жезла, как перед библейским Моисеем.