Владимир Петрухин - Мифы финно-угров

Ведь-ава могла появляться на берегу в виде голой женщины с длинными белыми волосами, которые она расчесывает, как и седобородый Ведь-атя, или в виде безобразной старухи; могла превращаться в разных животных и рыб, заманивать купающихся на глубокое место. Те, кому удавалось выплыть, избавившись от водяных, приносили жертвы — мелкие деньги, пшено для еды и хмель для пива. Каждый водоем имел свою хозяйку: Рав-ава («Хозяйка Волги»); Сур-ава («хозяйка Суры») и т. д.

Ведь-ава была покровительницей деторождения, и молодую после свадьбы выводили к воде — реке или ручью, представляя ее Ведь-аве. Считалось, что она посылает потомство: в архаических обществах всегда предпочитали мальчиков — работников, остающихся в собственном роду, поэтому о новорожденном мальчике говорили: «Ведь-ава подарила», а о девочке — «Ведь-ава бросила». После родов роженицу водили в баню, где повитуха молилась Ведь-аве и Баня-аве (покровительнице бани), испрашивая здоровья для матери и младенца. Но «от воды» женщина могла и заболеть, т. е. или совсем не иметь детей, или рожать мертвых. В таком случае следовало «украсть» новорожденного у Ведь-авы: повитуха в бане заворачивала младенца в тряпки, которыми затыкали дымовое окно, и передавала его другой женщине. В жертву Ведь-аве нужно было принести пшена, соли, хмеля, трижды поцеловать воду.

Рассказывают, что однажды Тол-ава позвала Ведь-аву и ее мужа на праздник по случаю рождения ребенка. Выпив браги, хозяйки стихий поссорились — каждая из них считала себя сильнее. Наконец, Ведь-ава загнала хозяйку огня за камень, и та сдалась: Ведь-ава строго наказала ей не жечь имущества бедных.

В сказке Ведь-ава останавливает лодку, вцепившись в весла, и требует у рыболова, семь лет ловившего в ее водах рыбу, в качестве дани того, чего он не знает в своем доме. Рыболов обнаруживает, что у него дома вырос сын, которого он и должен отдать водяной. В песнях Ведь-ава иногда наказывает рыболова за то, что он хотел поймать в Волге осетра — заповедную рыбу (на трех осетрах держится весь мир).

Ведь-аве устраивали моления как покровительнице рыболовства, воплощением которой была «белая рыба» (Акшо-кал-озкс). Специальные песни исполнялись в ее честь и во время ледохода.

Мордовские эпические песни сохранили память о живой воде (эрике ведь), которая возвращает мертвых к жизни. Добыть ее можно, лишь проникнув в преисподнюю в образе птицы (это напоминает шаманские мифы). За живой водой посылает падчерицу и злая мачеха, чтобы спасти своего ребенка: падчерица жалуется на свою судьбу умершей матери, и мать укладывает ее в свою могилу, сама же идет в загробный мир за живой водой. Падчерица выполняет трудную задачу, спасая дитя, — все это напоминает сюжеты карельских рун, повествующих о путешествии в загробный мир и Похьелу матери Лемминкяйнена и самого Вяйнямёйнена.

Ребенку со всех сторон угрожала порча — ведун в облике чудовищной птицы или огненного змея мог проникнуть в полночь через дымоход, пожрать кожу и кровь младенца; считалось, что от этой болезни помогает парная баня и ее хозяева.

Мордве был известен также бог — покровитель плотников: Керень шочконь-паз, бог «строительных материалов», луба и бревен. Но особо почитались домовые духи — Куд-ава, покровительница дома, Юрт-ава и Вель-ава. Они считались родственницами Пакся-авы: ведь все эти духи покровительствовали культурному, возделанному людьми пространству. Главные семейные обряды — родины, свадьба и похороны — начинались с обращения (или причитаний) к богу Шкаю (Шкабавазу) или Нишке, хранительнице двора Юрт-аве или Куд-аве и умершим предкам. После первого купания новорожденного в бане повитуха просила домовых духов взять нового члена рода под свое покровительство. Чтобы Куд-ава охраняла ребенка, его трижды опускали в подполье — считалось, что там обитает «мать дома».

Перед свадьбой мать жениха просила, чтобы домовые духи помогли высватать невесту. К Юрт-аве и Куд-аве обращалась сваха, когда приходила в дом за невестой:

Все участники свадебного поезда совершают моление Куд-аве:

Невеста же должна прощаться с Куд-авой (или Кардаз-сярко), Ведь-авой, к которой она ходила за водой, и Вель-авой: