Евгений Головин - Мифомания

Другой знаменитый пример — сумасшедшая любовь Федры к своему пасынку, которого она затравила в смерть. Эврипид писал в «Ипполите»: «Околдованный Кипридой человек бессилен. Божественная милость тому, кто склоняется пред ее властью, беспощадная месть непокорному».

Богиня любви, подобно Дионису. разрывает сердце человеческое неотвратимым безумием, но это отнюдь не единственная ее прихоть. Богиня любви сообщает делам человеческим красоту и совершенство. Она — космическая власть влечения, соединяющая разъединенное, разорванное, распыленное. Будучи совершенством красоты, она умеет любое уродство превращать в красоту, либо меняет наши представления об уродстве.

«Всевышней волею Зевеса» ее выдали замуж за колченого Гефеста, обожженного огнем, пропахшего дымом, великого искусника. Гефест приревновал ее к Аресу — красивому, неистовому, вечно пьяному. Гефест набросил на них, пребывающих в любовном экстазе, изумительную золотую сеть — мягче шелка и ослепительней солнца. Боги не знали — возмущаться ли «адюльтером» или любоваться великим произведением.

Как и следовало ожидать, детей у Афродиты было предостаточно, что нисколько не смущало богиню — после купания в море к ней возвращались девственность, свежесть и юность. Двое детей особенно примечательны. От Диониса она родила Приапа — уродливого мальчика с огромными гениталиями, который стал богом садов и дождей. Римляне особенно его почитали. Правда, Приап обожал сады, не обращая внимания на периферийную вегетацию: его сады ярко цвели зимой и летом, хотя кругом высыхали луга или спали покрытые снегом зерновые поля.

Другой своеобразный сын по имени Гермафродит отличался множеством оригинальных дарований. Ребенком ему удалось пропустить паутинку сквозь уши своего отца Гермеса. Вообще он одинаково владел мужскими и женскими ремеслами. Один глаз у него смотрел в страну сновидений, другой — в землю реальности. Он часто путал эти сферы: то пропадал из поля зрения, сидя на петухе, то влетал в город на огнедышащем драконе.

Банальным людям невозможно разглядеть Афродиту: она то ныряет в серебряной раковине в глубины моря к своей подруге Амфитриде, то расплывается невидимым созвездием в ясных небесах. Только провидцам и поэтам, наученным Зевсом или Аполлоном, удается разглядеть богиню в виде тонкой окружности, окаймляющей черный круг. Таким людям необходимо иметь по два зрачка в каждом глазу: независимо от того, слепые они или зрячие, им дано различить абрис Афродиты. Центр одного из эллипсов позволяет рассмотреть одну из Афродит в полном одиночестве и в полном блеске. Это одна из редких богинь (Афродита Урания), не имеющая к Хаосу прямого отношения. Даже когда она гуляет в темных рощах Персефоны, то совпадает с черными скалами Аида, но светится на фоне призрачных деревьев. Вообще жизнь богини разнопланова и загадочна. Невидимая, она, любит спать в Хаосе черной бабочкой на черном одуванчике или вороном облетать самые зловещие его бездны. Не лишена коварного юмора. Прикинувшись безобразной старухой, любит навязывать свою страсть какому-либо юноше и, не покидая несчастного до самой смерти, зверски терзает его «нежностью» и «лаской», только в момент его гибели являясь истинной Афродитой.

Так что эта богиня отнюдь не символ красоты и гармонии. Злая, беспощадная, мстительная, она любит покрывать зримое пространство тучей певчих птиц — горе существу — живому или неживому, которое попадает в этот гвалт. Клювами и когтями разрываются камни, звери, звезды, склеиваются в немыслимые, безобразные, хищные конгломераты, в сферу влияния которых лучше не попадать.

Много ужасов можно поведать о темном царстве Афродиты…

Знаменитый в Европе японский философ Судзуки в «Очерках по дзен-буддизму» определил гейшу как «существо, постигающее поэтическое совершенство тела». Это прекрасное выражение позволяет очистить высокое понятие от разного рода глупостей и двусмысленностей. Попробуем увлечься интеллектуальным японским драйвом. Судзуки, упомянув о невозможности адекватного перевода слова «гейша» на европейские языки, предлагает следующее приближение: «гейша — владелица фонтана в саду».

Великий поэт Башё (17 век) написал о гейше: