Владимир Келер - Друг на все времена

Не одни художники и поэты сохраняют иногда его. Есть люди более практических профессий, проносящие его через всю жизнь.

В настоящем человеке детская зоркость помогает в труде, подвигах, творческих открытиях. Кто эти грезы сохранил – пусть бессознательно,– тот сохранил могучую пружину действий.

Вероятно, моему читателю интересно разобраться в ценности сокровища, которым он располагал, когда был маленьким, и которое наверняка не успел существенно растратить, став взрослым.

Свойство детской зоркости – волновать – отлично объясняет, почему малыш приобретает столько знаний, сколько ни один взрослый за тот же отрезок времени. Кто не умеет волноваться, познавая, тот не умеет познавать. Волнение – радостное или печальное – усиливает отражение событий и вещей и тем как бы приживляет его к человеку.

А что волнует?

Например, открытия неискушенной юности. Первые картины мира, вспыхивающие перед человеком.

Как поражают, например, в ученические годы рассказы о далеких странах, о событиях глубокой древности! И как из-за этого все усвоенное прочно укладывается на полках памяти!

Не удивительно, что самые восприимчивые к знаниям – малыши. Знают они мало, и весь мир для них полон неожиданностей и чудес. Сама сказка для них не сказочней действительности. Они удивляются всему и бурно выражают свои эмоции.

Взволнованность помогает малышам все превосходно запоминать, усваивать. И все их обогащает. Не только поучения – любая жизненная мелочь. И пылкая радость открытия – куда мама прячет варенье, и громкий рев познания, что иногда за радостным открытием следует шлепок...

Какие же изменения претерпевает человеческая чувствительность с годами?

Сперва она только усиливается. Этому способствует всевозрастающий запас слов ребенка. Вот как это происходит.

Если к концу первого года жизни малыш знает не больше двух-трех десятков слов, то к концу второго года его словарный запас достигает 250–300 слов, а к концу третьего – доходит до тысячи.

Трехлетний возраст считается самым «разговорчивым возрастом» человека: за день он произносит в среднем 15 тысяч слов, а в неделю столько, сколько слов встречается в большом романе.

Из страстной любознательности малышей нельзя, правда, сделать вывод о глубине приобретенного познания. Оно – поверхностное. Тараторят малыши много, и много спрашивают, но интересуются преимущественно «верхушками». «Корешки», то есть собственно знания, вернее, основательные знания обычно им безразличны.

Все же, несмотря на поверхностность своего знакомства с миром, малыш, как говорилось, приобретает столько, как никогда потом, став большим, за такой же короткий отрезок времени.

Наслаждение от познавания окружающего обычно так велико, что человек стремится испытать его вновь и вновь. Он жадно всматривается и вслушивается в окружающее. Он обретает не только первый свой житейский опыт, но и первые – сознательные или бессознательные – стремления выразить себя.

Правда, не все умеют обращать чувства не только к познанию окружающего мира, но и к выражению себя. Но природа обеспечила всех решительно возможностями делать и второе: пытливая любознательность дошкольников, их острая чувствительность и радостное удивление увиденному – первые инструменты, при помощи которых пятилетний может хоть смутно начать догадываться – с чем он родился.

С годами чувствительность слабеет. Особенно это заметно, когда, выйдя из дошкольного возраста (то есть приблизительно семилетнего), он начинает карабкаться по уступам повзросления:

от 7 до 11 лет – младший школьный возраст;

от 11 до 15 лет – подростковый (возраст отрочества);

с 15 до 18 лет – юношество.

Не страдает ли человек от притупления чувствительности, взрослея? Если «нет» – что вознаграждает его за подобную утрату?

Вознаграждает прежде всего огромность познаваемого им мира и то, что чем больше видит человек, тем ему легче увидеть еще большее. Даже с меньшей чувствительностью он может приобретать и впредь много духовных ценностей.

Вознаграждает также постепенное развитие в человеке чувствительности другого рода, так называемой впечатлительности.