Александр Прасол - От Эдо до Токио и обратно. Культура, быт и нравы Японии эпохи Токугава

Прохождение заставы. Источник: SV

С другой стороны, власти признавали, что каждый приличный человек должен хотя бы раз в жизни совершить паломничество в главную синтоистскую святыню — храм Исэ (префектура Миэ), и не пустить его туда было непросто, поскольку правительство поощряло паломничества. В середине XIX века храм Исэ ежегодно посещало до 400 тысяч ходоков — более тысячи в день. А в 1830 году был установлен абсолютный рекорд: только за шесть месяцев, с марта по август, через Исэ дзингу прошло 4 миллиона 600 тысяч паломников, то есть 25,5 тысячи ежедневно. Это был четвертый, самый мощный всплеск паломничества в этот популярнейший храм эпохи — три предыдущих пика пришлись на 1650, 1705 и 1771 годы [Оиси, 2009].

Всех паломников храм одаривал саженцами священного дерева камуки, которое нужно было посадить в центре рисового поля для получения богатого урожая. Говорят, очень помогало, поэтому желающих было много. Паломники на подступах к храму переодевались во что понаряднее и финальную часть долгого пути проделывали под ритуальные пляски и песни. Чем не современные фанаты на пути к стадиону, где играет любимая команда? Тот же эмоциональный подъем и предвкушение близкого счастья. Возбуждаясь от обилия единомышленников, несколько сотен, иногда даже тысяч паломников на ходу начинали энергичную диковатую пляску под крики “Все по милости храма Исэ” (минна ва оисэсама окагэ) [12] Игра слов: священный саженец, приносивший богатый урожай, также называли окагэ (общеупотребительное значение — по чьей-либо милости). . Войдя в раж, паломники могли и набезобразничать, совсем как современные футбольные болельщики. Поэтому иметь дом или держать лавку на подступах к храму Исэ было хотя и выгодно, но рискованно.

Ритуальная пляска в честь храма Исэ. Источник: MR

Очевидец в конце XIX века так описывал одеяние и экипировку паломников (судя по всему, не очень изменившиеся со времен Токугава):

Обыкновенно паломники одеты в белый, сшитый из грубого холста или из простых мешков, костюм… У каждого… на голове соломенная шляпа. и на плечах соломенная циновка. В руках длинная палка с длинными полосками бумаги и гонг или колокольчик, которым он звонит, призывая имя Будды. На ногах обычные сандалии из соломы или варадзи — самая удобная обувь для восхождения на горы. Багаж у паломника — ящик в виде буддийской молельни, в котором помещаются одежда и пища. Кроме того, каждый пилигрим имеет книгу, в которой по прибытии на место паломничества местный жрец делает надпись и прикладывает печать [Воллан, 1906].

Несмотря на строгость режима, японцы эпохи Токугава отнюдь не были такими мирными и законопослушными, как сегодня. Паломничество в известные храмы вызывало у них не столько религиозный экстаз, сколько нервное оживление, часто с негативно-протестным оттенком. Эти настроения особенно явно проявлялись на заставах, где проверяли подорожные грамоты. Согласно записям, до трети паломников, идущих в храм Исэ, прорывались через заставы без грамот, нелегально. Это были сбежавшие из семей дети (кто на время, кто навсегда), своенравные жены, не пожелавшие “убояться мужа своего”, утомленные тяготами жизни и плюнувшие на все крестьяне и прочий веселый токугавский народ. Судя по донесениям с застав и из храмов, правительство знало о протестных настроениях паломников и нарушениях ими пропускного режима, но жестко их не пресекало, считая околохрамовые беспорядки своего рода клапаном для выпускания пара.

В последние месяцы правления бакуфу (с июля 1867 по апрель 1868 года), когда напряжение в обществе достигло пика, по центральным районам страны прокатилась волна протеста, который трудно представить в какой-либо другой стране. Огромные толпы на улицах городов энергично исполняли незамысловатые народные танцы. Собственно, танцами это ритмичное размахивание руками и ногами назвать было трудно. Участники “танцев” громко выкрикивали одну и ту же реплику (ээ дзянай ка), ставшую своего рода символом этого движения [13] Труднопереводимое восклицание междометийного типа, означающее примерно следующее: “А что тут такого?”, “А почему бы и нет?” . Привычное правительство на это танцевально-протестное движение никак не отреагировало: дождалось, пока оно угасло само собой.