Ефим БАРБАН - Чёрная музыка, белая свобода

Новая черная музыка вначале бессознательно, а затем и сознательно создавалась как антипод европеизированного джаза. В некотором смысле это был акт расовой и музыкальной эмансипации. Здесь черная музыка продолжила традицию бибопа, явившегося в какой-то степени реакцией на беннигудмановскую коммерциализацию джаза, но продолжила ее на ином уровне, ибо создатели новой черной музыки обладали уже ощущением нового собственного исторического предназначения — следствие повышения их расового самосознания. Этот новый уровень расового самосознания отличался новым этническим стереотипом, наиболее радикальные формы которого (комплекс превосходства, агрессивность, бескомпромиссность) стали выдаваться за непременный признак «истинного афроамериканца».

Самоидентификация создателей новой черной музыки с этническими символами африканской культуры, с системой образов и ценностей, сформированных за пределами европейской цивилизации и принимаемых ими за наиболее адекватное выражение «негритянской идеи», привела к значительному изменению эстетической системы современного джаза. Европейские элементы в афроамериканской культуре черные джазмены стали объяснять лишь последствием насильственной акультурации. Многие черные музыканты авангарда даже исполняют свою музыку, драпируясь в псев-дофольклорные хламиды жителей древнего Бенина. (Фромм назвал бы это проявлением группового — расового — нарциссизма.) Эти музыканты полностью игнорируют европейские истоки в джазовой традиции. «Для меня и большинства черных, — утверждает Марион Браун, — ее (африканской музыки. — Е. Б.) важность попросту в том, что вся наша музыкальная традиция исходит из африканской традиции...» [11] Цит. по: Palmer В. Geechee Recollections in New England // Down Beat. 1974. 28 Febr. P. 12.

Объективности ради нужно отметить, что некоторые музыканты неоавангарда занимают менее категоричную позицию в отношении европейской музыкальной культуры и ее влияния на черную музыку. Энтони Брэкстон не отрицает, что новая европейская музыка является частью его опыта [12] См.: Braxton A. Le jazz est une musique dangereuse // Jazz Magazine. 1972. № 205. P. 15. . Фрэнк Лоу утверждает, что для него «европейская, или классическая, музыка является естественной частью жизненного окружения» [13] Цит. no: Palmer B. Frank Lowe: Chaisin' the Train out of Memphis // Down Beat. 1974. 10 Oct. P. 41. . Но эти исключения лишь подтверждают правило.

Критика черными музыкантами «новой волны» ряда выдающихся негритянских джазменов, не отвечающих новому этническому стереотипу (в частности, Армстронга и Эллингтона), причисляемых ими к разряду «дядей Томов» («людей с черной кожей и белым сознанием»), как раз и объясняется проповедуемой ими новой антирасистской формой расизма («блэкизмом»), широко охватившей ряды музыкантов нового джаза. Отсюда принятие многими черными авангардистами идеологии черных мусульман и даже переход их в лоно черно-мусульманской религии с ее космической ненавистью к белым и черным мессианизмом.

«Нация ислама» приняла в свои ряды слишком много музыкантов авангарда, чтобы показаться не имеющей к нему отношения. Не избежал этого и идеолог черной музыки Лерой Джонс — ныне Имаму Амири Барака. (Смена христи-анско-европейского имени — напоминание о рабстве — на мусульманско-азиатское или африканское — обязательный ритуал посвящения.) Антихристианская направленность этого негритянского духовного движения очевидна. Отрицание социальных институтов «белого общества» переносится дискриминируемым негритянским меньшинством и на казенно-официальные религии, идеалы, культуру, социальные нормы.

Именно поэтому выбор деморализованного, приведенного в отчаяние и ярость сознания падает на ислам, буддизм или индуизм — религии, не имевшие никаких корней в американском обществе, совершенно ему чуждые. Аналогичные мотивы лежат и в стремлении авангардистов черпать содержание и форму своей музыки из афроазиатского источника.

Однако социальная неудовлетворенность, породившая стремление к иной культуре, как раз и была вызвана тем, что негритянское мировосприятие в США складывалось под влиянием тех самых социальных, религиозных, нравственных и эстетических идеалов, которые так яростно отвергаются негритянским националистическим движением. Именно традиционные американские идеалы свободы, демократии, равенства в иррациональной, мифологической форме проступают в проповедях черных мусульман. Невозможность удовлетворения этих идеалов в обществе, вызвавшем у афроаме-риканцев потребность в них, и лежит в основе их мусульма-но-буддистской эсхатологии, в их уповании на грядущую божественную справедливость. В бескомпромиссности черного ислама, в проповедуемой им идее избранности «черного народа» черпает силы потерявшее надежду сознание.