Сергей Емельянов - Феноменология русской идеи и американской мечты. Россия между Дао и Логосом

Методологической базой идеологии Германии были теоретические и социальные выводы некоторых немецких мыслителей прошлого, особенно О. Шпенглера и Ф. Ницше. Один из главных тезисов философии Шпенглера заключался в том, что всемирная история представляет собой историю не народов, а государств. Следовательно, история государств – это история войн. Основным достижением германского духа объявлялась идея Шпенглера о том, что «война является естественным состоянием общества и войне заложен высший смысл бытия».

Ницшеанская идея Ubermensch – сверхчеловека, способного и призванного повелевать «недочеловеками», стала одной из основ фашистской ксенофобской доктрины и психологического механизма управления массами. Непрерывный идейно-психологический массаж общественного сознания создавал обстановку экзальтации и приносил свои плоды. В середине XX века сердце Европы обогатилось чудовищной иронией-перевертышем «Jedem das Seine» – «Каждому – свое» (ворота в Бухенвальде).

Основной целью Соединенных Штатов во Второй мировой войне был выход через поражение Германии и военное ослабление СССР в мировые гегемоны. США целенаправленно стремились сделать послевоенный мир однополярным. Основанием этого мироустройства должно было стать господство финансового капитала.

После окончания Великой отечественной войны конфликт между англо-американской и немецкой группировками, явившийся источником Второй мировой войны, был разрешен в пользу американской гегемонии, но возникла мощная «третья сила» в лице СССР.

Поэтому далеко не случаен тот факт, что сразу же после окончания Второй мировой войны началось соревнование интеллектов в форме холодной информационно-психологической войны с той же целью передела мира и создания однополярной мировой системы. План разрушения СССР «изнутри» посредством воздействия на духовную сферу и общественное сознание был предложен А. Даллесом [46] . Земля стала пиар-полем боя между США и Советским Союзом.

Зависимость побед или поражений от духовного состояния войск была замечена уже давно. Еще в древности полководцы и мыслители отмечали значимость морального состояния войск противника. Уже тогда появились первые эпизодические попытки воздействовать на врага угрозами и устрашением с целью ослабления его духовных возможностей.

В библейской легенде упоминается Гедеон, методично прибегавший к военным хитростям и деморализации врага. Однажды он смог так деморализовать противника, что он впал в смятение и ударил по своим войскам. Древние рукописи сообщают: римляне, перед тем как совершать поход на врага, распространяли слухи о превосходстве своих легионов, невиданной храбрости воинов и их неодолимой решимости добыть победу.

В эпоху средневековья духовное воздействие на противника выражало мысли господствующей идеологии и принимало преимущественно религиозные формы. Светская власть в мирное, и особенно в военное время расправлялась с политическими противниками под флагом борьбы с «ересью» и за «чистоту веры». Непосредственное воздействие велось путем распространения письменных и устных сообщений с перечислением всех возможных небесных и земных кар, которые могут выпасть на голову тех, кто «выступает против истинной веры».

В сочинениях западных полководцев и военоначальников – Клаузевица, Жоффра, русских – Суворова, Кутузова, Румянцева, Нахимова содержится немало оригинальных мыслей о необходимости ослабления духовного потенциала противника в войне. Многие из них правильно отмечали, что духовное оружие, не уничтожая противника физически, может сделать его слабым, неуверенным и нерешительным, что создает предпосылки к материальной победе над таким противником. А.В. Суворов отмечал, что сила духа – оружие долгосрочное и использовать его полководцу очень непросто.

В XIX веке многие военные мыслители рассуждали о «борьбе воль», «победе духа», «моральном давлении на врага», в целом понимая значение духовного оружия в военной и политической борьбе.

В XX веке конфронтация идей, сопровождающая политические схватки и военные кампании, стала опираться на материальную базу, элементами которой были печать, радио, телевидение и информационные технологии. В результате острота противоборства двух видов социального идеала и диаметрально различающихся систем достигла наибольшей степени напряженности. Психологическая война приобрела крайне ожесточенные формы.