Юрий Молок - Пушкин в 1937 году

Но вернемся к первому «Натюрморту» 30-го года. В нем уже были заключены реалии двух разных эпох. Характерно, что К. Петров-Водкин работает примерно в это время над тройным портретом: Пушкин, Андрей Белый и сам Петров-Водкин; в конце 30-х годов и В. Татлин рисует Хлебникова на фоне памятника Пушкину. Пушкин становится мерой, общим идеалом. Фаворский это ощутил раньше, глубже и тоньше других. И не только в календарные пушкинские дни.

Работа над рукописью книги велась при содействии РГНФ, грант 96-04-006297.

Тынянов Ю. Литературный факт // Леф. 1924. № 2. С. 101.

Гринберг И. Начало романа // Звезда. 1937. № 1. С. 216. В том же номере журнала помещены письма читателей о творчестве А. С. Пушкина и о романе Тынянова «Пушкин».

См.: Гус М. Пушкин — ребенок и отрок (о романе Ю. Тынянова) // Красная новь. 1937. № 5.

Либрович С. Ф. Пушкин в портретах. История изображений поэта в живописи, гравюре, скульптуре. СПб., 1890. С. 104.

Речь идет о картине К. С. Петрова-Водкина «А. С. Пушкин в группе писателей» (1930-е гг.), один вариант которой был уничтожен автором (см.: Епатко Ю. Автопортрете… Пушкиным // Новый часовой. 1998. № 6/7).

Интересно отметить, что эти стихи участвовали на самой ранней стадии работы над проектом памятника, так, еще на модели работы Н. С. Пименова (1862) предполагалось поместить полный текст стихотворения (см.: Алексеев М. П. Стихотворение Пушкина «Я памятник себе воздвиг…» (Проблемы изучения). Л., 1967. С. 11–12).

В литературе о памятнике надписи обычно цитируют наоборот, сначала на правой стороне пьедестала, потом на левой, нарушая этим не только порядок пушкинских текстов, но и логику чтения текста памятника, слева направо, аналогичную чтению книжного текста (см.: Суслов И. М. Памятник Пушкину в Москве. М., 1968. С. 42).

«Стоя перед памятником Пушкину, мы читаем строфу из „Памятника“, и эти замечательные слова участвуют в данном скульптурном произведении — дополняют его, превращаясь, если так можно выразиться, в монументальный плакат» (Фаворский В. А. Мысли о монументальном искусстве <1958> // Фаворский В. А. Литературно-теоретическое наследие. М., 1988. С. 423–424).

Маркярон. Памяти Пушкина // Правда. 1880. № 146.

Письмо И. Н. Крамского П. М. Третьякову от 23 ноября 1880 г. // Крамской И. Н. Письма. М., 1937. Т. 2. С. 211.

Открытие памятника А. С. Пушкину в Москве / Сост. В. И. Межов. СПб., 1885. С. 10.

См.: Якобсон Р. Статуя в поэтической мифологии Пушкина // Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987.

Константин Коровин вспоминает… М., 1971. С. 565–566.

Гершензон М. О. Статьи о Пушкине. М., 1926. С. 111.

«Но жизнь весны кончилась — в люди ее не пускали. А ей так хотелось к памятнику Пушкина, где уже прогуливались молодые люди в пестреньких кепках, брюках-дудочках, галстуках „собачья радость“, ботиночках „джимми“» («Двенадцать стульев»).

«У Петра Великого близких нет никого. Только лошадь и змея, вот и вся его семья» (Там же).

В статье «Новый русский язык» К. И. Чуковский писал: «Московские негоцианты, назначая друг другу свидания, таки говорят: „Твербуль Пампуш!“ В этом есть что-то малороссийское, смачное, сдобное, пахнущее сметаной и вишнями: Твербуль Пампуш. А на самом деле это — Тверской бульвар» (Жизнь искусства. 1922. 3 мая).

Смелянский А. Михаил Булгаков в Художественном театре. М., 1986. С. 345.

См.: Митинг у памятника поэту // Советское искусство. 1937. 11 февр.

Либединская Л. Зеленая лампа. Воспоминания. М., 1966. С. 70.

Много позднее позицию Тынянова, да и свою собственную, несколько прояснил В. Каверин: «Я не помню, что мы с Юрием Николаевичем когда-нибудь говорили о памятнике Пушкину… Впрочем, я несомненно был согласен с Юрием Николаевичем, который полагал, что „статуарность, неподвижность вросшего в землю монумента“, враждебна представлению о Пушкине. Я высказался более резко… Что касается иконографии Пушкина, мне помнится, что ему больше всех других памятников нравился памятник Пушкину-юноше в Детском Селе, о котором так прекрасно написала Ахматова. Я думаю, что статью Юрия Николаевича в журнале „Звезда“ можно смело связать с его работой над романом о Пушкине. О портрете Кипренского он говорил, помнится, без малейшего восхищения. Очевидно, он думал, что удовлетворяющего его требованиям и его представлению о Пушкине памятника у нас еще нет, я уже не говорю о портретах» (из письма В. Каверина Ю. Молоку от 30 октября 1986 г.).