Владимир Петрухин - Загробный мир. Мифы разных народов

Входящие, оставьте упованья [28] .

Данте включает реки античной преисподней в картину своего христианского загробного мира. Есть здесь и перевозчик – Харон, не желающий пускать живого поэта на свой челн. Однако Вергилий напоминает ему о высших силах, и злобный демон преисподней перевозит Данте. Харон у Данте – бес, реки же преисподней стекают в адскую воронку-пропасть.

Ахерон, опоясывая первый круг ада, стекает ниже, образуя Стикс, который превращается в Стигийские болота. Эти болота окружают стены Дита (этим латинским именем бога Аида Данте именует Люцифера), воздвигнутые вокруг нижних пропастей ада. В болоте терпят мучения души гневных. Далее адские потоки превращаются в жгучий Флегетон, кипящий кровью; в него погружены виновные в насилиях над ближними. Флегетон течет через лес самоубийц и пустыню, где души терзает огненный дождь. Ниспадая водопадом в центр земли, поток превращается в ледяное озеро Коцит. Река забвения Лета оказывается у Данте в раю, ибо она смывает воспоминания о грехах.

Здесь Данте следует Вергилию, у которого Лета – река забвения в Элисиуме.

В страшном челне Данте впадает в забытье и приходит в себя уже на другом берегу – в лимбе. Эта область, окаймляющая адскую пропасть, предназначена для ветхозаветных праведников и некрещеных младенцев, что умерли безгрешными. Вергилий вспоминает, как при нем в лимб сошел мессия с победной хоругвью и вывел прародителя Адама, Авеля, Ноя и Моисея, Давида, Авраама с Иаковом, Рахиль и множество праведников.

Но Данте помещает в лимб и язычников: то были поэты: Гомер, «превысший из певцов всех стран», Гораций, Овидий, Лукан; эпические и исторические герои: Электра, Гектор, Эней и Цезарь, «друг сражений». Грядущая эпоха гуманизма допустила в лимб и мусульманина: Данте увидел на светлых полях лимба султана Саладина, рыцарское благородство которого было прославлено в легендах крестоносцев. Наконец, вокруг Аристотеля Данте увидел сидящих мудрецов – ближе всех Сократа (его мечта о встрече с мудрецами на том свете сбылась в «Божественной комедии»), затем Платона, Демокрита и прочих, включая мусульманских ученых Авиценну и Аверроэса (Ибн Рушда), благодаря трудам которого средневековая Европа познакомилась с наследием Аристотеля.

Во втором круге у Данте пребывает Минос, но не как верховный судья античного Аида, а как бес, назначающий наказание заблудшим душам. Он обвивает их своим хвостом на столько ступеней адской пропасти, на сколько они грешны. Вокруг адский вихрь кружит сонмы душ, которые поддались зову плотской любви. Возглавляет сонм терзаемых черным вихрем древняя царица Семирамида; здесь же Клеопатра и Елена, виновница Троянской войны, ее возлюбленный Парис и даже Ахилл. Там же оказываются и герои средневековых рыцарских романов, в том числе Тристан. Из сонма мчащихся душ Данте выделяет две сплетенных в вихре души современников – Франчески да Римини и ее возлюбленного, убитых ревнивцем-мужем. На вопрос Данте, что подвигло их на запретную любовь, Франческа поведала о прочитанном ими рыцарском романе, в котором рассказывается как Ланселот воспылал страстью к королеве Женьевре, что и вдохновило их на то, чтобы отдаться своим чувствам. Поэт же, свидетель воздействия литературных образцов, сам лишается чувств, потрясенный рассказом и загробной судьбой лю-бовников.

Но путь его ведет в третий круг, к новым мучениям, причиняемым ледяным дождем и треглавым Цербером, три пасти которого терзали здесь чревоугодников. Данте удалось избежать этой участи – Вергилий швырнул в пасти Цербера горсти земли. Поэт видит среди страждущих душ Чакко – знаменитого чревоугодника, прославленного в одной из новелл «Декамерона». Как и другие визионеры начиная с Одиссея Данте вопрошает мертвого о грядущей судьбе живых, и Чакко рассказывает о будущих судьбах Флоренции, раздираемой распрями. Узнает Данте и о загробной участи знаменитых флорентийцев, которые оказываются в нижних кругах ада. Он вопрошает у Вергилия о том, что будет с душами после Страшного суда, и Вергилий отвечает, опираясь на известную ему «науку» – учение Аристотеля: мучения и блаженство достигают совершенства, когда после Страшного суда души соединятся с телами.