Владимир Петрухин - Загробный мир. Мифы разных народов

В жару она увидела своего духовника отца Стефана. Ей показалось, что он взял из нее душу, и они оба очутились как бы в недрах земли. Они шли по берегу черного ручья, и Таисия задумалась о том, что это за поток. Но тут она услышала мысль отца Стефана: то было мытарство за осуждение ближнего. Спутники не говорили во время видения, но общались мысленно. Это знание скоро пригодилось Таисии: она увидела на дне ручья знакомую, которая была еще жива! Таисия принялась молиться за заблудшую душу и вдруг увидела, как та вышла сухой из ручья.

Дальнейший путь преградили весы: на их правую чашу падали добрые дела, совершенные Таисией, а на левую чашу сыпались пустые орешки: они воплощали тщеславие, обесценивающее добродетели. Орешков было много, и левая чаша стала перевешивать, но на правую вдруг упал кусок пирога или торта – возможно, это было воплощение чьих-то молитв. Весы исчезли, но, как только путь стал свободен, возникло другое препятствие: целая гора пустых бутылок – они воплощали гордыню Таисии. После смерти ей пришлось бы много потрудиться, чтобы раскупорить эти бутылки, прежде чем двинуться дальше. Отец Стефан взмахнул чем-то вроде большого штопора, и бутылки исчезли.

Затем визионеры поднялись как бы в магазин готового платья, и Таисия увидела среди одежды свою душу, распяленную на вешалке. Это было воплощение суетных желаний Таисии. Еще дальше был огороженный угол какого-то помещения, где стояли уроды, облитые нечистотами. Это были матерщинники и променявшие слово Божие на скабрезные анекдоты. Уроды заговорили своими нечистыми голосами: «Наша! Наша!» Таисия вспомнила, как еще в школе с подружкой записывала в тетрадь какие-то глупые истории. Далее сквозь витрины виднелись горы кондитерских изделий, воплощавшие любовь к сластям – гортанобесие. После смерти Таисия должна была бы съесть все эти некогда вожделенные сласти. Затем следовали высокие залы с готическими сводами, напоминающие храмы, – это были пустые мечты Таисии.

И вдруг в дивном архиерейском одеянии из роз перед ними предстал Николай Чудотворец. Таисия пала ниц, но увидела, как чудотворец поцеловал ее спутника. Она поняла, почему грешнику нет места в раю – для него непосильна близость к святыне.

Спутники добрались до храма, и фигура Божьей Матери пояилась в потоке света, лившегося из окна. Но вдруг из темной глубины появилось чудовище со свиными ногами и губами поперек всего живота и двинулось к Таисии. Та в ужасе узнала свою душу, забывшую облик Божий. Стефан отстранил чудовище со словами, что Таисия еще не умерла и может покаяться.

Агата Сугреева вспоминает:

Когда я лежала, ко мне пришел человек и сказал:

«Пойдем со мной!» – «А как же я вернусь назад?» – «Коли Бог даст, то вернешься!»

Я схватилась за мужа, чтобы он меня удержал, но ни он, ни дети не пожалели меня. Тот человек подвел меня к порогу, я оглянулась на пороге и, как вышла в сенцы, так и загорелась вся, как загорается бумага. И поднялась вверх, а потом опустилась и стала на снегу. И снова тот человек стоял рядом, а затем повел меня на восход солнца (то есть на восток). Нет ни лесу, ни хат, ни изгороди, только белый свет и снег, снег, снег. Как иду, так и падаю за провожатым. Привел он меня к высокой горе и говорит: «Лезь за мной!» – и сам быстро пошел вверх. Я лезла, лезла на ту гору, но не поспевала за ним и даже башмаки сбросила…

Слезли мы с той горы на зеленую травку. Там шеренгами стояли солдаты, я прошла сквозь двойной строй и попала в темный лес – одна земля, а неба не видно. Перешла его, вышла на широкую дорогу. Иду я, и идут большие души. Поздоровались, и они сказали, кто за какой грех [терпит наказание]. Затем шли средние души и сказали то же самое. Дальше идут маленькие, с локоть, и летят – как комарики (утром родились – вечером померли), и тоже говорят, «что за что грех».