В. Авдеев - Расовый смысл русской идеи. Выпуск 2

Культ Мадонны в католицизме и Богородицы в православии свидетельствует о духовном родстве (а такое родство всегда возникает только на базе кровного родства), о сходстве психического склада романских и славянских народов, которые в равной мере не могут представить себе небеса населенными одними мужчинами и испытывают непреодолимую потребность в женской ипостаси божества. В принципе это один из вариантов понимания того, о чем в философской форме говорит П. Шассар: разнообразие заложено в самой сущности мироздания.

Итак, кроме ветхозаветно-коранической цивилизации Книги есть еще цивилизация Мадонны или Богородичная цивилизация. Линия раздела смещается, она проходит уже не между Россией и Европой, а через Европу. Сегодня и православию, и католицизму угрожает один общий враг.

Многовековое противостояние этих двух религий, разумеется, не может быть преодолено путем установления какой-нибудь искусственной унии. Речь идет о понимании тех сущностей, которые скрываются за религиозной оболочкой. За пониманием придет и сближение по мере того как оно выведет нас за пределы вышеупомянутой оболочки.

Противодействие такому сближению имеет место с обеих сторон и умышленно раздувается третьей стороной, преследующей свою выгоду. На Западе это проявляется в яростной антисербской кампании, рассчитанной на застарелую, подсознательную, иррациональную ненависть к православному славянству. У нас реанимируется ограниченный фанатизм Достоевского, который проповедовал, что католицизм это «не христианская» вера. В наше время этим по каким-то своим темным мотивам занимается А. Дугин, который в статье «Мы церковь последних времен» («Завтра», 1998, № 1) призывает рассматривать раскол церквей в XI веке не как разделение единого организма, а как «отпадение от единого организма порченной части», как «отступничество» (апостасию) Запада от «истинной Веры» и «истинного христианского Православия», от «подлинного христианства». Рим, по Дугину, лишь «внешне остается христианским», на самом же деле «все связанное с «латинством» носит «зловещий оттенок и явную печать Антихриста», который и стоит собственнолично за отпадением «латинства» от Православия и уже тысячу лет «верховодит» на Западе.

В русской традиции можно найти и противоположные мысли. Например, К. Леонтьев отошел от тех резко антикатолических позиций, которые занимали Достоевский и ранние славянофилы. Он, наоборот, считал «твердый католицизм очень полезным не только для всей Европы, но и для России» (Соб. соч. М. 1912-14. т. 7, с. 250). По его же словам, «нравится нам католицизм или нет, но не признавать его истинно великой религией было бы большой и тенденциозной натяжкой» (там же, с. 319). К. Леонтьев был идейным антиподом В. Соловьева, но находил и у него рациональное зерно: «Учение В. Соловьева, впервые в России осмелившегося хвалить Рим, есть прекрасный противовес морально-протестантским симпатиям славянофилов» (И. Фудель. Культурный идеал Леонтьева. «Русское Обозрение», 1895, № 1, с. 267).

Недавняя агрессия НАТО против Югославии обнажила совпадение стратегических интересов России и Ватикана, на что указал С. Старцев в своей статье в приложении к «Независимой газете» «НГ-религии» от 2 июня 1999 г. Он отметил, что Ватикан в последнее время с завидным упорством и постоянством противопоставляет свою позицию подходам НАТО. В этом прослеживается геополитическая линия Ватикана, который категорически отказывается признать НАТО в качестве легитимной структуры, призванной обеспечить справедливость и мир в Европе, явно не желает мириться с претензиями НАТО на мировую гегемонию и всеми силами стремится сохранить сложившийся геополитический баланс в Европе, который не позволяет загнать Россию в угол.

Речь идет не о каком-то временном недоразумении, а о противостоянии, имеющем глубокие исторические корни. Интересная статья на эту тему под названием «Цели императора и легионы папы» (автор – Марко Полити) была напечатана в итальянской газете «Ла Репубблика» 18 апреля 1999 г. То, свидетелями чего мы являемся сегодня, рассматривается как продолжение той долгой борьбы, которую вели между собой папы и императоры в Средние века. Ю. Эвола задним числом был в этой борьбе на стороне гибеллинов, т. е. партии императоров, и мы знаем, почему: он видел в императорах Священной Римской империи воплощение высшего по сравнению с властью католической церкви принципа, идеи, более возвышенной, нежели христианская. В нынешних претендентах на роль властителей мира ничего подобного не увидеть. Кстати, средневековые претенденты были ничуть не лучше, Эвола их просто идеализировал. А его мысль можно повернуть и другим концом и поставить вопрос так: не скрывается ли и за католицизмом, равно как и за православием идея «более возвышенная, нежели христианская»?