Девлет-Мирза Шихалиев - Рассказ кумыка о кумыках

По уставу об инородцах 6 февраля 1827 года, §§ 59–62, и основанным на нем статьям св. зак. угол, и граж., изд. 1842 и 1857 годов все гражданские дела магометан, обитающих в Ставропольской губернии, и иски на них от людей другого ведомства, а также дела о проступках и преступлениях, не заключающих в себе большой важности, подлежали разбирательству и решению по их древним обычаям и обрядам [32].

Закон этот не утратил вполне своей силы и доселе. По ныне действующим положениям все внутреннее управление этих инородцев совершается также на основании их степных обычаев и обрядов и особенных правил, в учреждении об управлении сими инородцами означенных [33], причем исковые дела у них, подлежащие первоначальному разбирательству чрез посредников из самих же инородцев и внутренним их управлением, подлежат решению на основании степных законов и обычаев даже и в общих судебных местах в случае перенесения в оныя таких дел по жалобам истцов (что, обыкновенно, бывает, если иск превышает 30 р.), и только при недостатке этих народных законов прилагаются к делу общие постановления действующего законодательства империи [34]; за преступление же и проступки маловажные: за дурное поведение, грабеж и кражу до 30 р., и притом менее трех раз, – эти инородцы и доселе судятся собственным мирским судом и подвергаются наказанию по мирским же приговорам.

В этом последнем случае действующий закон требует, чтобы приговор был поставлен с ведома народных голов и старшин и был утвержден надлежащим полицейским начальством. Постановляется также правилом, чтобы телесное наказание, назначаемое виновному мирским приговором, ни в каком случае не превышало 100 ударов розгами [35]. Только дела особой важности об убийствах, разбоях и насилиях, поджогах, делании фальшивой монеты, краже и угоне лошадей и другого скота на сумму свыше 30 р. и в третий раз судятся по общим законам империи [36].

Затем на обычном же народном праве решаются у кочевых мусульман Ставропольской губернии и все дела, проистекающие из нарушения семейственных прав и обязанностей у них, и самые права и обязанности эти основываются у них на том же праве [37], почему и раздел имуществ, остающихся после этих магометан, производится также по их закону. Только в том случае, когда участвующие в делах о наследстве объявят на решение духовенства, касающееся до их собственности, неудовольствие и обратятся с просьбою к гражданскому начальству, рассмотрение сих дел предоставляется обыкновенным судебным местам по установленному общими узаконениями порядку [38].

Вообще кочевые мусульмане Ставропольской губернии доселе как в гражданском, так в общественном и частном быту руководствуются большей частью своим традиционным правом и решают почти все дела, возникающие из взаимных отношений членов своего общества, по своим «темным обычаям и обрядам, на едином предании основанным».

Такой порядок внутреннего устройства и управления в среде этих инородцев, по ясно выраженном в действовавшем до 1876 года законодательстве, должен был оставаться дотоле, пока «с переменою нравов и образа жизни этих инородцев самое управление ими не изменится» [39].

Очевидно отсюда, что законодательство наше, делая все эти и подобные им уступки в пользу прав названных инородцев, принимало во внимание, с одной стороны, низкий уровень их просвещения и гражданского развития, в силу чего они не в состоянии знать законов Российской Империи и господствующего языка в ней и не могут соблюдать «общих правил, сими законами постановленных», а с другой – самую основу гражданского, общественного и частного быта каждого мусульманина, заключающуюся в началах их своеобразного верования, которым определяются все стороны этого быта и из которого проистекает у них всякое право – каноническое и гражданское.

Этот гуманный и вполне рациональный, сообразный с достоинством русского правительства, как правительства христианского и просвещенного, принцип применялся у нас и к другим племенам, входившим, в силу исторических обстоятельств, в состав русского государства.

Но так как традиционные степные обычаи, законы и обряды инородцев, оставаясь не приведенными в положительную ясность и не будучи записаны, неизбежно должны были вызывать и действительно вызывали, с одной стороны, разнообразное понимание и применение их к делу, давая в этом случае широкий простор личному произволу лиц, от которых зависело исполнение этих законов неписаного права на практике, а с другой стороны, ставили в затруднение самые лица и учреждения, от которых зависели поверка посреднических разборов по делам магометан и разрешение жалоб на эти разборы, приносимых от лиц, до которых они касались, то тем же уставом 6 февраля 1827 г. предписывалось привести все обычаи, законы и обряды, имеющие юридическое значение у инородцев, насколько это окажется возможным, в известность и затем, по рассмотрении их губернским начальством, с утверждения главноуправляющего в Кавказском крае, напечатать и объявить как инородцам на их наречии, так и вообще по губернии в переводе на русский язык [40].