Девлет-Мирза Шихалиев - Рассказ кумыка о кумыках

В некоторых списках дагестанской исторической хроники «Дербенд-наме» упоминается Эндери в связи с событиями VII–VIII вв. Согласно списку хроники, изданному Ю. Клапротом, в более древний период город Эндери именовался Балхом и свое новое название получил по имени хазарского военачальника и правителя этого города Эндери (см.: Приложение I // Тарихи Дербенд-наме / Под ред. М. Алиханова-Аварского. – С. 107; Артамонов М.И. Очерки древней истории хазар. Л., 1937. – С. 93). В этой связи интересно вспомнить отрывок из того же извлечения Клапрота, где описывается, как сын хазарского хакана Пашенак после неудачного боя с арабским полководцем Джаррахом (722 г.) в Южном Дагестане поспешно возвращается в свои пределы (в Северный Дагестан): сперва – в Инжи, а потом – в Ихран. Пашенак «по прибытии в Ихран объявил всем начальникам своих войск, чтобы командовали: в Гюльбахе – правитель Ихрана, в Эндери – правитель Балха, в Сурхаб – правитель укрепления Кизил-Яр, в Тчумли (очевидно, что Чумли – старое поселение, расположенное в 3 км от современного Андрей-аула, где по сей день сохраняются остатки развалин. – С.Г.) – правитель Киччи-Маджара, Джулада и Шегери-Татара и что все они должны подчиняться Гюльбаху, правителю Ихрана. Он прибавил, что при вторжении в эти провинции армии мусульман все начальники должны собираться со своими войсками в Ихран и сражаться в согласии с Гюльбахом» (см.: Тарихи Дербенд-наме. С. 107–108). Вызывает интерес совпадение названия города Балха в Северном Дагестане (дохазарский период) с названием известного среднеазиатского города Балха (в бассейне р. Аму-Дарьи) – столицы древней Бактрии.

Таким образом, дагестанская историческая хроника название селения Эндери связывает с именем хазарского царевича. Не считая полностью доказанным данное положение источника, вместе с тем следует отметить, что его многовековое существование (Хазарского каганата) не могло не отразиться на топонимике и этномике Дагестана. В этом же плане, но только применительно к периоду владычества монголов и походов Тимура, возможно, следует рассмотреть и топонимы Отемыш (сел. Утемыш Каякентского района), Казаниш, Дженгутай (селения Казанище и Дженгутай Буйнакского района), Берекей (сел. Берикей Дербентского р-на), Чжэбэ (сел. Джаба Ахтынского р-на), Манас (территория в Ленинском р-не), Темирхан-тюбе (курган Темирхана в Каякентском р-не) и некоторые другие. В частности, топоним Берикей (на языках народов Дагестана «Берекей», «Баркай»), думается, связан с именем правителя Золотой Орды Бэркэя или Беркая (1257–1266 гг.), сына Джучи. Как известно, Орда Бэркэ находилась тогда между Дербентом и Волгой (см.: Бартольд В. В. Сочинения. М., 1968. Т. V. – С. 141), «пастбища которого находятся в направлении к железным воротам, где лежит путь всех саррационов (мусульман. – С.Г.), едущих из Персии и из Турции; они, направляясь к Бату и проезжая через владения Берки, привозят ему дары» (см.: Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957. С. 117). Граница Золотой Орды и государства Хулагуидов проходила в районе Дербента и Бэркэ, который воевал с последними на территории Дагестана (1262 г.), принимал непосредственное участие в походах против Хулагуидов в Закавказье (к берегам Куры, в 1266), мог иметь в качестве многолетней и хорошо укрепленной ставки территорию севернее Дербента, т. е. район Берикея. Рубрук ясно указывает именно на эту территорию как на его кочевье (удел, юрт).

Что касается топонима Къазанищ, то он так же связан с именем Къазанчи – одного из известных военачальников Золотой Орды при Тохтамыше. По сообщению Низам-ад-Дина, «Шами Токтамыш, назначив Казанчи в авангард, послал его вперед с большим войском. Они (посланные) пришли и остановились на берегу реки Кой…» (см.: Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1941, Т. П. – С. 119).

Изложенное может свидетельствовать об особом значении, которое придавали правители Золотой Орды укреплению своих южных границ. Господство Хулагуидов, а затем и Тимура в Северном Азербайджане делало еще более необходимым укрепление этих границ и сосредоточение здесь постоянных ставок. Вполне реально, что отдельные пастбищные земли дагестанской равнины были закреплены за представителями монгольской кочевой знати.

Как сообщает Рашид-ад-Дин (XIII в.), в этой степи «ставки всех эмиров, вельмож и воинов Беркая блестели, как звезды, степь Кипчакская вся была полна палатками и шатрами их, и край этот был полон лошадьми, мулами, верблюдами, быками и баранами…» (см.: Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1941. – С. 74).