Бен Чу - Мифы о Китае - все, что вы знали о самой многонаселенной стране мира, – неправда!

По той же причине большинство китайцев придерживаются антиимпериалистских убеждений. Для них империализм, начиная с появления в 1839 году у берегов Гуандуна британских канонерок и кончая изгнанием японских вояк в 1945‑м, ассоциируется с хаосом и смертью. Конечно, до некоторой степени массовое негодование на тему «века унижений» подогревается коммунистической пропагандой. К тому же экономическая статистика свидетельствует, что это было время ужасающей нищеты. За период между серединой XIX и серединой XX века среднедушевой доход в Японии вырос втрое, в Европе — вчетверо, а в США — в восемь раз. В Китае же он, напротив, снизился. И ошибкой будет считать, что коммунистическая пропаганда является главной причиной таких настроений в обществе. Фигура отбывающего тюремное заключение правозащитника Лю Сяобо в Китае воспринимается неоднозначно. Многие были возмущены, когда в 2010 году он стал лауреатом Нобелевской премии мира. Причина недовольства состояла не в призывах Лю к политическим реформам, а в высказанной им однажды мысли, что для того, чтобы вписаться в современный мир, Китаю может понадобиться триста лет колониализма. Это высказывание Ли, необдуманно сделанное им во время интервью, подхватили и затаскали до тошноты с целью очернить его имя его ультранационалистические враги. Пример этот приведен не для того, чтобы рассказать о конкретном эпизоде охоты на ведьм, а чтобы продемонстрировать, что подобные идеи не вызывают сочувствия у рядовых китайцев.

Сложная природа общественных эмоций в отношении к национальной гордости нашла выражение в радикальном по настроению документальном фильме 1988 года «Элегия о Желтой реке». Как мы уже убедились в первой главе этой книги, основная идея фильма принадлежит к той же иконоборческой традиции, что и антиконфуцианское Движение 4 мая. В ней содержится призыв к китайцам отказаться от отупляющей традиционной культуры и открыть для себя внешний мир. Язвительную критику правителей старого императорского Китая в фильме многие интерпретировали как завуалированную атаку на компартию, и скорее всего авторы сценария именно это и имели ввиду. При этом основной посыл «Элегии» был сформулирован в патриотических терминах. Такая противоречивость возможна потому, что в Китае, каким бы парадоксальным нам это ни казалось, призывы к освобождению от традиций считаются выражением патриотизма. Развенчание китайского «феодального» прошлого остается чертой официальной партийной пропаганды. Этим объясняется, почему власти так долго не накладывали запрет на показ фильма, разрешив даже его повторную демонстрацию на государственном телевидении, и лишь позднее «Элегия» попала наконец под топор цензуры.

Наша привычка проводить параллели между поведением современных руководителей Китая и представителей императорских династий основывается на безосновательном заблуждении. Лидеры сегодняшнего Китая противопоставляют себя императорскому прошлому. Считать членов китайского Политбюро прямыми продолжателями цинской и минской династий столь же нелепо, как видеть во Франсуа Олланде наследника Людовика XVI или полагать, что Барак Обама является потомком короля Георга III. На самом деле в основе современной китайской политики лежит разрыв с императорской традицией.

Нам также следует понять, что присущее китайцам чувство расовой идентичности является важным элементом национального менталитета. Реформаторы XIX века считали, что только расово однородный Китай может быть сильной страной. Чувство расовой принадлежности считалось одним из столпов модернизации. Вера в этот принцип сохраняется и поныне. В 1989 году демонстранты на площади Тяньаньмэнь пели воспевающий единение расы гимн Хоу Дэцзяня «Наследники Дракона» не потому, что были слепыми фанатиками, а из-за традиционной для китайской ментальности исторической ассоциации расовой идентичности с демократией.

Модернизация подразумевает национализм. Национализм подразумевает демократию. Расовое единство подразумевает национализм. Национальная разобщенность подразумевает страдания и произвол в управлении государством. Если мы хотим понять Китай, нам необходимо понять роль этих ассоциаций в сознании современных китайцев.

Замечательное стихотворение Су Ши содержит в себе еще один скрытый смысл: необходимо смирение, чтобы осознать ограниченность наших знаний. Некоторые пользователи Интернета не колеблясь нашли связь между смертью Ван Юэ, бедной маленькой девочки, сбитой в 2010 году машиной и оставленной равнодушными прохожими безо всякой помощи, и отсутствием у китайцев нравственных принципов. Некий аналитик утверждал на новостном американском веб-сайте АВС: «Типичнейшая черта китайского характера — равнодушное отношение к тем, кому нужна помощь, если только эти нуждающиеся не являются родственниками, да и то только в том случае, если из этого можно извлечь денежную или еще какую-нибудь выгоду». Другой комментатор связал происшествие с геополитикой, заявив: «Китайцы — это отвратительная нация, но, к сожалению, в ближайшие годы они займут доминирующую позицию. После того как они станут самым могущественным народом на Земле, выйдут из употребления подлинные человеческие эмоции и привычный нам уклад жизни, и механический бесчувственный идиотизм, проявившийся в этом эпизоде, станет еще более ординарным явлением». Еще один автор, показывая, что все факты о Китае вписываются в единую схему, пишет: «Загрязненный корм для собак, игрушки, покрытые краской с содержанием свинца, детское питание, содержащее опасные для здоровья добавки. Можно ли ожидать чего-либо иного от бессердечных людей?»