Бен Чу - Мифы о Китае - все, что вы знали о самой многонаселенной стране мира, – неправда!

Теперь обратимся к сфере международных отношений. Если предположить, что маниакально подозрительная и агрессивная коммунистическая партия неизменно будет оставаться у власти благодаря всеобъемлющей поддержке благодарного населения, нам, естественно, надо будет опасаться растущего влияния Китая на мировой арене. Однако если мы поймем, насколько неустойчивой является позиция партии, а также осознаем, что многие китайцы с презрением относятся к своим руководителям, наш взгляд на перспективы международного сотрудничества на ближайшие десятилетия изменится. Власть партии не может быть вечной. При нашей одержимости идеей о том, что Китай будет «править миром», мы часто не видим куда более значительного факта, а именно, что для нас всех гораздо более выгоден тот факт, что 1,3 миллиарда китайского населения не пребывает в изоляции в экономической тюрьме северокорейского типа.

Тут чрезвычайно важна перспектива. В 2012 году Бостонская консалтинговая группа опубликовала результаты опроса, свидетельствующие о том, что 83 процента китайцев считает, что их дети будут жить лучше, чем они сами. При этом аналогичные чувства присущи лишь 28 процентам британцев, 21 проценту американцев и 13 процентам немцев. Мы интерпретируем эти цифры как еще один признак смещения глобальных центров силы, как еще одно доказательство того, что будущее мира принадлежит китайцам. Однако давайте рассмотрим контекст, в котором китайские респонденты отвечают на этот вопрос. В 1978 году Китай был одной из беднейших стран мира. К концу маоистской эры калорийность питания среднего китайца составляла всего лишь две трети от того же показателя во времена династии Цин. Сегодня Китай приближается к статусу государства со среднемировыми доходами населения, и практически каждый китаец может позволить себе есть досыта. Стоит ли удивляться, что китайцы среднего и пожилого возраста верят, что у их детей жизнь будет лучше, чем у них самих? Я сам наблюдал, насколько изменился жизненный уровень на протяжении поколения у моей собственной семьи в Гуанчжоу, которая, как мы видели, переехала из занимаемых ею трех убогих комнатушек в обветшавшем доме в современную комфортабельную квартиру.

Особенно важно смотреть на вещи в перспективе, когда мы говорим о современном китайском национализме, феномене, вызывающем особую тревогу. Историк и переводчица Джулия Ловелл считает, что менталитет китайских националистов представляет собой несбалансированную комбинацию «жалости и отвращения к себе». Однако это определение упускает одну из важнейших составляющих китайского национализма, а именно историческую связь этого движения с борцами за политические реформы. Власти коммунистического Китая недовольны активностью фанатично настроенной «сердитой молодежи», так как боятся, что антияпонские демонстрации могут трансформироваться в требования смены режима.

Конечно, следует понимать, что китайский национализм представляет собой сложное и неустойчивое явление и может при определенном развитии событий, наоборот, послужить опорой действующего режима. Нам бывает трудно понять, что компартия, принесшая в XX веке столько смертей и страданий китайскому народу, до сих пор пользуется уважением среди населения. Редкий западный документальный фильм на тему Китая не продемонстрирует толпу благоговейных китайских туристов, отдающих дань памяти Мао на его родине, в деревне Шаошань в провинции Хунань. Это явление отчасти можно объяснить тем, что коммунисты, несмотря на все беды, принесенные ими в XX веке, до сих пор воспринимаются как сила, содействовавшая в 1945 году освобождению страны от жестокой японской оккупации. Этот факт проливает свет еще на одно распространенное заблуждение. Озабоченность общества по поводу целостности Китая отражает не стремление народа жить под авторитарным правлением, как это кажется многим из нас, а скорее связь в умах многих китайцев между упадком централизованной власти и социальным разладом.

Именно поэтому прогнозы иностранцев относительно экономического «краха» страны вызывают у многих китайцев столь сильное раздражение. Для них это звучит так, как будто мы желаем Китаю погибели. В историческом фильме-притче 2002 года «Герой», снятом режиссером Чжан Имоу, персонаж, которого играет актер Джет Ли, ради единства нации ценой собственной гибели сохраняет жизнь жестокому императору Цинь. Такая концовка вызвала осуждение со стороны некоторых из западных критиков, увидевших в фильме прославление тирании и даже пропаганду коммунистического строя. Тем не менее для китайского зрителя, ассоциирующего разобщенность нации с великими страданиями народа, развязка фильма несет в себе глубокий смысл.