Бен Чу - Мифы о Китае - все, что вы знали о самой многонаселенной стране мира, – неправда!

Таким образом, нас объединяет с китайцами отношение к Китаю как к чему-то исключительному. Мы видим перед собой древний народ, объединенный письменностью, изобретенной в бронзовом веке, и придерживающийся принципов, уходящих в глубь веков ко временам Конфуция и древнего мистического учения даосов. Китайцы воспринимаются нами как исключительно самоуверенная, убежденная в своем культурном превосходстве, часто высокомерная нация.

На самом деле стоит взглянуть поближе, и мы обнаружим, что всеохватывающее культурное единство империи сильно преувеличено. Китай не только не является «вневременным природным феноменом», но также и его история вовсе не простирается в глубь веков на пять тысячелетий. Претензии на историческую непрерывность государственной традиции бессмысленны, а теория о вековой непроницаемости Китая для влияния чужеземных религий столь же хрупка, как разочаровавшие Диккенса шары из слоновой кости.

«Китайцы, независимо от того, живут ли они в Китае, на Тайване или в Гонконге, по существу одинаковы», — пишет работающий в Шанхае руководитель рекламного агентства Том Докторофф. Учитывая, что миллионы китайцев, не имея общего языка, не в состоянии даже объясниться друг с другом, это выглядит явным преувеличением. Согласно данным китайского министерства образования за 2007 год, лишь около половины населения страны владеет нормативным китайским языком. В городах эти цифры достигают 66 процентов, в то время как в сельских районах — всего лишь 45 процентов. Сотни миллионов китайцев в повседневном общении используют местные диалекты.

В деревне Чунволэй, на родине предков моего отца, местное население говорит на тайшаньском диалекте. В прошлом году мой приятель, говорящий на кантонском диалекте, побывал в Чунволэй. Мы сидели в придорожном ресторанчике за столом, ломившимся от местных деликатесов, таких как ломтики корня лотоса и суп из китайских грибов, и друг заметил, что ни слова не понимает из того, что говорят по-тайшаньски сидящие за соседним столом. И это невзирая на факт, что он живет всего лишь в двух часах езды на машине от Чунволэй! Если вы проедете через Гуандун в восточном направлении еще несколько часов, то попадете в город Чаочжоу, жители которого изъясняются на языке, непонятном остальному населению области.

И этот пример относится лишь к одной из двадцати двух китайских провинций. По некоторым оценкам, в Китае насчитывается около трехсот различных языков, или диалектов. Это поразительное языковое многообразие — одна из причин, почему Китай нельзя рассматривать как государство западного типа. Территория страны по размеру примерно такая же, как у Соединенных Штатов, 9 800 000 км 2, однако американца соотечественники поймут в любом уголке его страны. В Китае путешественник, переезжающий из одной провинции в другую, чувствует себя попадающим в совершенно разные земли, примерно как мы чувствуем себя, путешествуя по Европе. Но вот только кто из нас возьмется утверждать, что все европейцы «по существу одинаковы»?

Все глаза были устремлены на него в этот миг, мир замер в ожидании его речи. 15 ноября 2012 года Си Цзиньпин, только что провозглашенный новым руководителем Коммунистической партии Китая, поднялся на трибуну гигантского Дома народных собраний в Пекине. В своем докладе 59‑летний Си должен был обрисовать свое видение будущего развития страны, но прежде, как и всякому новому китайскому лидеру, ему следовало отдать дань уважения нации, которой он собирался управлять. «На протяжении более чем пятитысячелетнего существования цивилизации китайский народ внес неоценимый вклад в развитие и культуру человечества», — начал Си.

Из всех произнесенных им в тот день банальностей эта, по-видимому, была наибанальнейшей. Мысль, что китайская история насчитывает пять тысячелетий, высказывалась так часто, что сейчас она воспринимается как неоспоримый факт. Тем не менее это не так. Утверждение основывается на вере в существование так называемого Желтого императора, правившего, согласно преданию, за три тысячелетия до Рождества Христова. Считается, что этот богоподобный отец-основатель китайской цивилизации, помимо прочего, научил свой народ возделывать землю, одомашнивать животных и даже изготавливать одежду.

Не существует письменных или археологических подтверждений реальности этой фигуры. Заявление о том, что именно с него берет начало китайская история, не более достоверно, чем утверждение, что король Артур был первым британским монархом или что мифический троянский герой Эней был основателем современной Италии. Если Дэвид Камерон заведет речь о рыцарях Круглого стола или итальянский премьер-министр начнет всерьез ссылаться на короля Приама, они превратятся в мишени для насмешек. Но в Китае миф является частью общепринятой политической риторики, и мало кому из западных авторов приходит в голову поставить его под сомнение.