Сергей Глезеров - Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя

Газета «Лужская правда» печатала большие репортажи из зала суда. Названия их говорили сами за себя: «Пришел час расплаты», «Предателя судит народ», «Предатель изворачивается», «Факты изобличают фашиста», «Лицо изверга», «Преступления доказаны», «Палач приперт к стенке», «Возмездие».

«Тишину в зале суда нарушают то глубокие вздохи, то гул возмущения, – читаем в газете. – Многие не скрывают слез, когда зачитываются показания свидетелей, акты и другие документы о зверствах на мызе Васильковичи, о пытках, расстрелах, массовых истреблениях мирных советских граждан: стариков, женщин, подростков, младенцев».

Родная мать Долина, Дарья Степановна, не смогла присутствовать на суде, но на очную ставку приезжала. Ее разыскали в Токсово: после войны ей пришлось уехать из родной деревни, где невозможно было жить бок о бок с людьми, знавшими о страшных преступлениях, которые творил ее сын. На очной ставке она сначала не признала сына, ведь последний раз видела его в 1944 году, и только когда увидела его родимое пятно на спине, поверила, что это он.

Из ее показаний и свидетельств других жителей Торковичей явствовало, что Василий Долин до войны, будучи плотником местного стеклозавода, часто пьянствовал, дебоширил. Без него не обходилась ни одна деревенская драка. В 1940 году его призвали в армию, он попал во флот, служил в Кронштадте. Последнее письмо мать получила от него в августе 1941 года. Вскоре после этого Василий попал в плен (или сдался врагу – обстоятельства так и не удалось прояснить) в районе Ораниенбаума, потом был отпущен немцами и в декабре 1941 года явился домой. Мать предлагала ему уйти в партизаны, но сын отказался: «Не лезь, не твое дело». Устроился в комендатуру на хозяйственную работу, потом немцы присмотрели его и взяли в отряд…

Из мызы Васильковичи карательный отряд бежал в конце января 1944 года, уходя от наступающей Красной армии. Перед бегством сжигались документы – во дворе мызы горел огромный костер. Каратели перебазировались в деревню Малая Пачковка Печорского района Псковской области, и здесь продолжился их кровавый след. Там и была сделана роковая для них общая фотография, по которой чекисты потом определяли участников тех злодеяний. В августе 1944 года Долин в составе отряда СД находился в Риге, с ноября 1944 года, будучи в Югославии, принимал участие в карательных операциях против партизан. Весной 1945 года обучался в германской разведшколе в Карлсбаде…

Открытый судебный процесс продолжался в Луге две недели. В своем последнем слове Василий Долин ссылался на молодость и неопытность в те суровые годы, говорил о безвыходности своего положения в то время, уверял, что был рядовым исполнителем злой воли своих руководителей, отрицал личное участие в казнях и расправах, обещал искупить свою вину. 26 февраля 1966 года суд огласил вердикт: Василия Долина приговорили к высшей мере наказания – расстрелу. Присутствующие в зале суда встретили приговор дружными аплодисментами и возгласами «Правильно!».

30 августа 1966 года в «Ленинградской правде» появилась коротенькая заметка под лаконичным заголовком: «Приговор приведен в исполнение». В ней говорилось: «Военная коллегия Верховного суда СССР оставила приговор В. Долину в силе, а Президиум Верховного Совета СССР отклонил ходатайство о помиловании ввиду особой тяжести и опасности совершенных Долиным преступлений. 29 августа приговор приведен в исполнение»…

Местные власти заверяли, что там, где приняли геройскую смерть советские патриоты, будет мемориал. Но прошло время, пришли новые власти, и об обещаниях забыли. Только цыгане продолжали поминать своих соплеменников. Каждую весну они огораживали жердями место расстрела, потом эта традиция прервалась, оградка обветшала, развалилась. В последние годы кто-то из состоятельных цыган на свои средства поставил здесь металлическую ограду. Чтобы пройти к бывшей мызе, от шоссе положили через канаву три шпалы. Вот и вся память. И сегодня на месте расстрельных силосных ям растет уродливый борщевик…

И все-таки есть в этих краях люди, которые помнят об оредежских «молодогвардейцах». Уголок, посвященный им, есть в местной школе. Имена девушек выбиты на скромной табличке на братской могиле бойцов, погибших в 1944 году при освобождении Оредежа. Но там не указаны ни даты их жизни, ни кто они, ни когда и за что погибли!

«Как же это так – до сего времени здесь, на том месте, где казнили сотни патриотов, нет никакого памятника и даже скромных надгробий», – сокрушается Ким Васильевич Голубков.