Сергей Глезеров - Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя

– Как приходят люди к поисковой деятельности?

– Не секрет, что у многих поисковиков первоначально интерес проявляется больше к материальным следам войны – это так называемая «железная болезнь». Но если человек нормальный, адекватный, то он от увлечения «железом» переходит к увековечению памяти воинов. Когда мы начинали, нам с братом тоже была интересна, в первую очередь, возможность подержать в руках предметы того времени, найденные на местах боев. Со временем все это отходит на задний план. Главным становится поиск останков солдат, по возможности, их идентификация и достойное захоронение.

– Непосредственные участники вашего отряда – кто они?

– Военная археология, конечно, мужское занятие. На мой взгляд, это занятие не для женщин – и физически, и психологически. Хотя исключения бывают. В нашем отряде – семь человек. Люди самых разных занятий, профессий и образования. Студент, индивидуальный предприниматель, инженер… Но есть и общая черта – это увлечение историей. Без этого поисковая работа невозможна.

– Как вы определяете свою миссию, свою задачу? Зачем вам вообще все это нужно?

– Я считаю, что те солдаты, которые отдали свою жизнь в борьбе за нашу землю, прожили свою жизнь не зря. Поэтому лично для меня военные мемориалы – это определенные места силы духа. Находя останки солдат и достойно их захоранивая, мы создаем центры силы для нашей Родины.

– Ученый из Казахстана Майдан Кусаинов, много лет занимающийся поисковой деятельностью на Синявинских высотах, где воевал его отец, считает, что выжившие солдаты, вернувшись домой, забыли о своих незахороненных однополчанах, оставшихся на полях боев. И сегодняшняя работа поисковиков – это искупление вины общества, на долгие годы погрузившегося в беспамятство. Вы согласны с этим утверждением?

– Не совсем. На мой взгляд, мы, новое поколение, не имеем морального права на такое осуждение. В первую очередь потому, что оно происходит с позиции сегодняшнего времени. А это неправильно. Тогда, после войны, были другие заботы: страна лежала в руинах, и главная задача была восстановить разрушенное.

Хотя, без сомнения, определенная вина существует. И лежит она, наверное, в большей части, на обществе, на всех нас. Это было бы слишком просто, если бы человек отвечал за то, как он проживает свою жизнь, только перед самим собой. Человек отвечает перед всеми поколениями своих предков и потомков. И если он не интересуется судьбой своих предков, историей своего рода, семьи, то, значит, недостаточно задумывается о своей ответственности.

– Что сегодня для вас, для молодежи вашего круга – Родина? С чего, действительно, она начинается?

А. Красильников на поисковой вахте

– Родина лично для меня – это неразделимый сплав народа и земли. А начинается она с уважения к предкам. Хорошо помню своего прадеда, Степана Терентьевича Царева, прошедшего советско-финляндскую и Великую Отечественную войны. Он был инженером-бортмехаником, участвовал в боевых вылетах. Был ранен, и последствия этого ранения отзывались в нем до самых последних лет его жизни. О войне он не любил рассказывать. Не только потому, что воспоминания были слишком тяжелыми, но еще и оттого, что ему приходилось заниматься секретными заданиями, – в том числе выброской диверсионных групп за линией фронта. Да и в целом то поколение вообще не любило рассказывать ничего «лишнего».

– Что для вас каждый найденный солдат? Какие чувства вы испытываете, погружаясь в ту эпоху?

– Всякий раз испытываешь сильный эмоциональный подъем, до дрожи в руках: ведь удается вернуть из небытия еще одного солдата, чтобы достойно его захоронить. Это своего рода погружение в глубину времени. Тем более, когда эксгумация происходит с помощью археологического метода – тогда можно полностью увидеть и позу, в которой погиб боец, и каким образом это случилось. То есть, фактически, видишь солдата таким, каким он лежал на поле боя. И чем больше непогребенных солдат находишь, тем больше понимаешь настоящие масштабы того серьезного испытания, которое нашему народу пришлось перенести. Понимаешь трагедию всего того, что происходило, когда смерть была повседневным явлением.