Василий Ян: На крыльях мужества

– Тебя ожидает удар кинжалом, — сурово сказал Тимур-Мелик. — Путь предательства тебе давно знаком.

Кара-Кончар, положив руку на меч, приблизился к торговцу.

– На твоих руках кровь невинных: не ты ли по приказу злобной царицы утопил в реке двадцать восемь детей хорезмских ханов, которые воспитывались во дворце Туркан-Хатун?

Один из воинов воскликнул:

– Тогда погиб мой маленький брат! Ты его убийца! Я сам задушу тебя! — И он бросился к торговцу, но его задержал Тимур-Мелик:

– К чему нам пачкать светлые мечи его грязной кровью? Сбросим его с горы. — Тимур-Мелик выхватил меч, занес его над головой Бен-Салиха и угрожающе сказал: — Прыгай сейчас в пропасть, и пусть тебя спасает твой покровитель, злобный Иблис!

Бен-Салих подошел к краю обрыва, взглянул вниз и прыгнул. Но, видно, его час еще не настал. На склоне обрыва он вцепился в фисташковое дерево, и оно его задержало. Там же чернела расщелина. Бен-Салих встал на ноги и крикнул:

– Я не забываю и не прощаю ничего! Я вам отомщу!.. И более всех пострадает султан Джелаль-эд-Дин. Берегись меня!.. — И Бен-Салих скрылся в расщелине скалы.

Несмотря на окружающие со всех сторон опасности, на монгольские отряды, замеченные на горных тропах в поисках Джелаль-эд-Дина, он был так же весел, как всегда. Потребовав себе кувшин с рубиновым вином и усевшись в кругу нескольких лиц, он заговорил о вечности, о любви, о будущей судьбе народов, о высших задачах, предназначенных человеку.

– Что ж я не слышу песен? — сказал султан.

– Разве можно петь сейчас, когда голос певца могут услышать наши враги?

– Бент-Занкиджа, спой мою любимую песню!

Девушка тихо сидела в общем кругу позади Мухаммеда Несави.

– Хорошо, бадавлет, я спою, только вполголоса. Мне так страшно, что опять подберутся враги.

И в тихом вечернем воздухе полились мелодичные звуки песни:

Джелаль-эд-Дин, сжав себе руками голову, отвернулся в сторону и долго сидел, глубоко задумавшись. О чем он думал? О том ли, что променял спокойствие и счастье семейной жизни на бесконечные боевые скитания? Что для него радость иметь детей уже почти потеряна, а впереди предстоят новые тревоги и смертельные опасности? О том, что потрачено так много сил и так мало еще сделано?..

Сидевший рядом Тимур-Мелик положил руку на плечо Джелаль-эд-Дину и сказал:

– Незачем горевать, незачем думать о смерти, когда мы здоровы, полны сил и наверное еще увидим счастливые дни удачи...

Составитель книги о жизни и походах Джелаль-эд-Дина — Мухаммед Несави, желая отвлечь султана от мрачных мыслей, обратился к нему с такими словами:

– Я уже видел много твоих подвигов... Я слышал твои речи к воинам, твои боевые приказы, и я бы хотел узнать еще кое-что, если только ты не обидишься и дашь искренний ответ.

– Говори, мой дорогой друг. Я на все отвечу тебе с открытой душой.

– Ты видишь, султан, что сейчас черное крыло смерти часто веет над всеми нами. Мы не знаем, проживем ли мы много лет или этот день для нас последний? А между тем жизнь течет, дети подрастают, старики торопятся узнать все о борьбе последних лет против монголов... Теперь — прости, если я буду очень резок, — я прошу тебя, чтобы ты говорил со мной, как будто писал свое завещание. Я бы хотел запечатлеть в моей книге для нашего подрастающего поколения твои заветные мечты и пожелания, в надежде, что они будут выполнены. Эти твои слова сохранятся вечно, и никакие монгольские зверства и преследования не смогут их вытравить из памяти народа.

Джелаль-эд-Дин подумал и ответил:

– Я бы мог сказать много, очень много. Но чем больше я буду говорить, тем скорее все будет перезабыто... И я вспоминаю такой случай. Несколько лет назад, в бурю, я нашел приют в бедной юрте-шалаше пастуха в степном кочевье. Он перед этим откопал в земле древний кумган, очень тяжелый, и просил меня этот кумган вскрыть. Я сумел это сделать. Внутри, в кумгане, лежала записка — завещание знаменитого в народных сказаниях Хана Баяндера своим детям и внукам. Часть завещания я переписал и всегда ношу с собой. Вот что написано в этом свитке... — И он вынул из серебряной коробочки на своем поясе свернутый листок. — «Оставляю завещание моим внукам и правнукам. Им я не передаю золота и богатства. Я хочу, чтобы они сами, своими руками, своим трудом поставили себе юрту благоденствия и радости. К вам я обращаюсь, мои потомки великого племени. Храните пять драгоценностей, которые всегда создадут вам славу, безопасность, довольство и сделают непобедимыми. Эти драгоценности: мужество, трудолюбие, верность данному слову, уважение к женщине и почитание и прославление аллаха единого, покоряющего и милосердного.