Йозеф Томан - Сократ

Юноши покатились со смеху, хлопая Сократа по спине. Но тот повернул рассказ в другую сторону:

- Эта смесь учености и мистики окружила Самолксида божественным ореолом, но приязнь людей он приобрел тем, что, используя знания Пифагора, лечил их и давал добрые советы. По каковой причине жил бог Самолксид в полном благоденствии, почитаемый повсеместно во всей Фракии.

Нахохотавшись всласть над богом Самолксидом, друзья спросили Сократа, кто поведал ему про такое чудо?

- Анаксагор, - ответил Сократ, волнообразным движением ладони от подбородка вниз намекая на окладистую бороду философа.

Симон задумчиво почесал в затылке.

- А ведь ты, Сократ, рассказал не такую уж чепуху! К нам в сапожную мастерскую ходит много заказчиков, и от них я слыхал - люди-то все ждут какого-то спасителя...

Киреб согласно кивнул:

- Я тоже слыхал об этом в пекарне моего мастера. Многие верят, что когда-нибудь родится некто и все устроит так, чтоб никому на свете не бедствовать.

То же подтвердил и Пистий:

- И мне известно - люди ждут такого бога.

Сократ слушал молча. Знал и он: люди ждут. Но чего? Кого? Спасителя? Чуда? Улыбнулся глазами.

Обманщику Самолксиду никогда бы не сделаться идолом у фракийцев, если б он не облегчал их невзгоды. Следовательно, почему же люди ждут спасителя? Потому что ждут от него помощи. Помощи во всем. Помощи советом и делом. Но ждать, все время ждать, правильно ли это?

И Сократ заговорил:

- Чудес не бывало и не бывает. Однако время от времени являются люди, которые хоть немножко, да улучшают жизнь. Возьмите Перикла. Как он все расшевелил, и в стране, и на море... И ведь это только начало! То ли еще будет!

Если наших друзей занимали Самолксид с Периклом, то Эгерсида интересовал исключительно Сократ. Донесся до него слух, что Коринна ездила с ним в Гуди. Подкрепившись пшеничными лепешками, намоченными в тяжелом сладком вине, Эгерсид двинулся в путь, представляя себе, как он раздавит нынче Сократа, словно спелый финик!

Эгерсид мог себе позволить такую уверенность. Все у него было большое и широкое: рот, нос, плечи, грудь. Он шел - и земля стонала под его тяжестью. Раздавлю! Раздавлю! Очутившись во дворике Софрониска и увидев Сократа в кругу друзей, он еще решительнее повторил про себя: "Раздавлю!" И повелительно крикнул Сократу:

- Эй, ты! Выйди-ка со мной! Хочу потолковать с глазу на глаз!

Лицо и тон Сократа изобразили приятное удивление:

- А, это ты, Эгерсид! Присоединяйся к нам! Что за тайны? Все здесь мои добрые друзья, к которым, несомненно, относишься и ты. Ты самый мой дорогой друг, да что я говорю - мой почитатель! Я отлично знаю, мой милый, что твои уста произносят мое имя даже чаще, чем уста вот этих моих друзей. В каждой фразе твоей шипит этот самый "Сократ", каждым словом восхваляешь ты меня, распространяя славу обо мне. Рад тебя видеть, мой красильщик!

- Я тоже рад тебя видеть, - гулко прозвучало в ответ.

- Не говорил ли я? - оживленно подхватил Сократ. - О, Эгерсид - мастер красильного дела! Он, конечно, приукрашивает и меня в своих мыслях и речах, изображая замечательным юношей. Жаль, я этого не слышал!

- Не жалей! Твое имя вправду не сходит у меня с языка, как ты говоришь, да только с бранью, потому что ты вор - хочешь украсть у меня Коринну!

Симон встал между двумя петухами, одним разъяренным, другим зло насмехающимся.

- Что значит "украсть"?! - накинулся он на Эгерсида. - Сократ с детства знает мою сестру и любит ее!

- Может быть, а Коринна-то будет моей! - самоуверенно заявил Эгерсид.

Услыхав свое имя, Коринна взобралась на оливу.

- Зря он бахвалится, - трезво проговорил Симон, поворачиваясь к Сократу. - Коринне до него и дела нет. Это я слышал от нее самой.

Верзила нахмурился.

- Я тоже кое-что от нее слышал. Этот ученик каменотеса морочит ей голову, а у самого и положить-то ее некуда, разве что на камень.

- Ни твоя спальня, ни мои камни не определят, кого из нас будет любить Коринна. Она сама решит, - сказал Сократ.

- Ошибаешься, мой милый. Решать буду я. - Тут Эгерсид набрал полные легкие воздуху и выкатил грудь. - А тебя я сдуну с дороги, как цыпленка, и дело с концом.

- Глядите, как все просто, - спокойно заметил Сократ. - И когда устранишь меня, поступишь с Коринной, как со штукой сукна. Сунешь в кадку с краской, выжмешь, высушишь в тенечке, и станет Коринна такой, какой ты хочешь ее видеть: розовенькой, податливой, сладенькой...

Олива зашелестела, словно по ней пробежал порыв ветра.

- Как раз! - с жаром вступился за сестру Симон. - Дастся она затолкать себя в кадку с краской такому дуралею, как ты!