Йозеф Томан - Сократ

Один из проницательнейших исследователей литературы М. М. Бахтин отмечал: "Мы обычно стремимся объяснить писателя и его произведения именно из его современности и ближайшего прошлого... Мы боимся отойти во времени далеко от изучаемой эпохи. Между тем произведения уходят корнями в далекое прошлое" 1.

1 М. М. Бахтин. Эстетика словесного творчества. М., 1979, с. 331.

Отголоски древней фольклорной стихии звучали в смехе Ярослава Гашека. А писатель-коммунист Владислав Ванчура, в новаторском творчестве которого Томан на рубеже 20-х и 30-х годов увидел для себя новый художественный ориентир, соединил с этой никогда не оскудевавшей в чешской литературе и пробивавшейся сквозь книжные напластования подспудной народной струей языковую культуру и философскую глубину чешского гуманизма и чешской реформации XIV-XVI веков.

Хотя друг Ванчуры известный чешский поэт Витезслав Незвал, выражая взгляды молодых революционно настроенных писателей, утверждал: "Поэт не знает, как одевались солдаты в том или ином веке. Поэт не знает истории... Мы не в состоянии представить себе, чтобы поэтическое произведение могло возникнуть из документов" 1, именно Владислав Ванчура и его последователи проложили в чешской литературе XX века путь современному историческому роману. Чрезмерному увлечению психологическими нюансами в прозе прустовского типа и натуралистическому бытописательству они противопоставили традиции ренессансной эпики, чисто книжному, музейному восприятию прошлого - ощущение его злободневности, тенденциозному прославлению барокко в творчестве писателей-католиков - ренессансное мироощущение.

1 V. Nezval. О Vancurovi. - "Literarni noviny", 1930-1931, № 4, s. 2.

Этим мироощущением пронизан и роман Томана "Человек откуда-то" (1933). Книга решена в юмористическом ключе. Но юмор, как утверждал Ванчура, - это не столько шутки и комические ситуации, сколько особый угол зрения, мудрая снисходительность, роднящая создателя образов Дон Кихота и Санчо Пансы с "правосудием сказок". Только благодаря "правосудию сказок", всегда карающему порок и вознаграждающему добродетель, томановский Кайман, бродячий лекарь и продавец мазей (следует иметь в виду, что одним из первых чешских фольклорных сценических персонажей был Продавец мазей из драматического отрывка XIV века), возглавивший народное сопротивление феодалам и церкви, в конце концов, подобно Санчо Пансе, становится властителем острова, где установляет благоденствие и справедливость.

От "Человека откуда-то" с его весьма условным историзмом через повесть "О несмелом Кришпине и нетерпеливой Катержине" (1934) (ее герой - молодой переплетчик - от руки переписывает "Метаморфозы" Овидия в подарок своей возлюбленной, а будучи отвергнут ею, находит утешение в любви к книгам) и драматизацию легенды о "народном короле" Вацлаве IV и банщице Зузане, созданную в 1938 году Йозефом Томаном и Мирославой Томановой для антифашистского театра Э. Ф. Буриана, ведет путь писателя к исторической прозе.

Большое значение для творчества Томана-романиста имел драматургический опыт. Его "Черное солнце" (1929) - первая чешская пьеса о борьбе африканских народов против колонизаторов. Реальная катастрофа дает драматургу материал для драмы "Дом без окон" (1933) - о каменщиках, засыпанных обломками рухнувшего дома. В золотой фонд чешской радиодраматургии вошла лирическая пьеса Томана "Река чарует" (1936), где, как это часто у него бывает, реалистически воссозданная бытовая атмосфера сочетается с поэтической символикой, восходящей к мифу, к народной легенде.

К середине 30-х годов Мирослава Томанова, которая всегда была первым литературным советчиком и критиком мужа, вырастает в его полноценного соавтора. Вместе они пишут пьесы "Приятельница" (1936), "Жаба в роднике" (1938), "Виноградник" (1938). Из-за своей социальной остроты и антифашистского подтекста эти пьесы вызвали яростное сопротивление реакции. Их старались не допустить на сцену, снимали с репертуара, шельмовали в критике.

В период гитлеровской оккупации Чехословакии Йозеф Томан, все более сближавшийся с левым, революционным крылом чешской литературы, становится активным участником антифашистского Сопротивления. Клуб общества "Манес" превращается в один из опорных пунктов борьбы против фашизма. Здесь встречались и писали статьи сотрудники подпольной редакции газеты "Руде право". Юлиус Фучик, член подпольного ЦК Компартии Чехословакии, появляется здесь под именем учителя Ярослава Горака. Владислав Ванчура, возглавивший нелегальный Национально-революционный комитет интеллигенции, вовлек в его работу и Йозефа Томана. 12 мая 1942 года Ванчура был арестован. В тот же день сотрудники гестапо собирались арестовать и Йозефа Томана, но по счастливой случайности не застали того в Праге. В поезде на пути между Брандисом и Прагой Йозеф Томан, переезжавший с места на место, чтобы скрыться от преследования гестапо, узнал из газеты о казни друга. В таких условиях в 1941-1944 годах создавался роман Томана "Дон Жуан".