Роберт Масси - Петр Великий. Деяния самодержца

Хотя у подножия обледенелых стен Веприка росла груда тел, Карл не мог допустить, чтобы его армию остановила столь «жалкая крепостишка». Он возобновил атаку, и вновь она была отбита. Реншильда, находившегося в гуще боя, ранило в грудь осколком гранаты – от этой раны он не оправился до конца жизни. Когда сгустившаяся тьма принудила шведов прекратить приступ, Веприк по-прежнему держался. К счастью для Карла, комендант не знал, какие тяжелые потери понесли шведы, и опасался, что осажденные не выдержат третьего приступа; с наступлением темноты он послал к шведам парламентера, чтобы договориться о почетной капитуляции. Карл согласился, и гарнизон в 1500 человек с четырьмя пушками оставил крепость и сдался в плен. Но потери Карла были велики: всего за два часа короткого зимнего дня он потерял убитыми 400 человек и 800 было ранено – это составляло более трети участников штурма и серьезно подорвало силы и без того таявшей шведской армии.

Крепость была взята, но никаких существенных преимуществ достигнуть не удалось.

С середины января до середины февраля шведская армия вновь пребывала в движении. Карл двинулся на восток, переправляясь через замерзшие реки, пробираясь заснеженными тропами. Петра это не могло не тревожить: шведский авангард находился всего в ста милях от Харькова – главного города восточной Украины. Еще больше царь опасался, как бы Карл не пошел на Воронеж, к Дону. Воронежский флот и верфи стоили Петру огромных усилий, и, чтобы обезопасить их, он был готов пожертвовать многим, даже отважиться на генеральное сражение. Поэтому, как только шведы вознамерились обогнуть южный фланг армии Шереметева, тот тоже начал сдвигать свои войска к югу, стараясь держаться параллельно курсу шведской армии, чтобы постоянно находиться между нею и верфями. Еще южнее с многочисленной конницей и драгунами вклинился Меншиков, который перекрыл путь шведам со стороны Ворсклы и приготовился воспрепятствовать любой их попытке переправиться через реку.

Однако 29 января Карл нанес Меншикову удар. Князь как раз заканчивал обед в городив Опошня близ Ворсклы, когда поднялась тревога и неожиданно объявился Карл с пятью кавалерийскими полками. Такая атака, напоминавшая прошлогодний стремительный налет на гродненский мост, была по душе шведскому королю, который со шпагой в руке скакал во главе своих драбантов. Меншиков обратился в бегство, а семь его драгунских полков шведы выбили из городка и гнали до тех пор, пока не были вынуждены остановиться из-за глубокого снега. Вся операция стоила шведам двоих убитых, а потери русских составили 400 человек.

Во время этого наступления Карл воспользовался методом Петра, и шведская армия опустошала все на своем пути, чтобы затруднить действия неприятеля. К середине февраля Карл повернул на юго-восток, к Харькову, и 13-го числа подошел к местечку Коломак на маленькой речушке с тем же названием. Это была самая восточная точка на Русской земле, которой достигли шведы за время войны. Но тут в планы Карла снова вмешались силы природы, не дав ему развить наступление. На смену холодам пришла весенняя распутица. Ударили грозы, разразились ливни, обильный снег стал быстро таять, реки и ручьи разлились мутными потоками, в которых шведские солдаты утопали по колено, так что вода, заливаясь за голенища, хлюпала в сапогах. С трудом вытащив подводы и пушки, 19 февраля шведы вернулись в Опошню. В середине марта земля немного подсохла. Воспользовавшись моментом, шведы со всем своим обозом и большинством примкнувших к ним казаков переместились еще южнее и стали лагерем между притоками Днепра Ворсклой и Пселом, растянувшись сорокамильной цепью в направлении север – юг. Неподалеку от южного фланга шведов находился город Полтава с сильным русским гарнизоном. Здесь, в еще не совсем разоренном войной краю, шведская армия пробыла остаток марта и весь апрель. Позади на севере осталась земля «молока и меда», ставшая землей разграбленных городов и сожженных селений.

Здесь Карл смог подвести итоги зимней кампании. Ситуация сложилась тревожная. Сказались морозы, болезни и потери, понесенные в боях; износились сапоги, протерлись, изорвались мундиры. Провизии хватало, но от всей шведской артиллерии осталось всего тридцать четыре пушки, а порох отсырел и попортился. «Кампания эта столь тяжела, а положение наше столь плачевно, – писал своей жене граф Пипер, – что великие бедствия, которые мы терпим, невозможно описать, и тем более трудно в них поверить». Позднее он вновь писал, что «армия пребывает в неописуемо жалком состоянии».