Петр Романов - Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II

Это был действительно последовательный и необычайно трудолюбивый контрреволюционер, а Николаевская эпоха – одна из интереснейших (и наиболее поучительных) в русской истории.

Восстание 14 декабря 1825 года в Петербурге и последовавший сразу же вслед за этими событиями бунт Черниговского пехотного полка на юге империи (29 декабря 1825 года – 3 января 1826 года) можно при желании считать как последним дворцовым гвардейским переворотом в русской истории, так и предтечей всех дальнейших российских революций.

С прежними дворцовыми переворотами движение декабристов роднит в основном внешняя канва. Это классический для России верхушечный, то есть оторванный от низов, дворянский (гвардейский по преимуществу) заговор, организаторы которого по традиции попытались воспользоваться смертью царя и возникшей в связи с этим неразберихой. Солдаты, участвовавшие в мятеже, использовались вождями заговора «втемную», то есть бóльшую часть солдат просто обманули, а некоторых, как увидим, подкупили. Это при дворцовых переворотах дело обычное.

Вместе с тем впервые в русской истории движущей силой заговора была не жажда власти или корысть его организаторов, то есть расчет на лучшую должность, поместья или ордена, а вполне осознанный общественный интерес. Конечно, и среди декабристов можно найти авантюристов и честолюбцев, однако почти все основные действующие лица этой истории имели за спиной блестящую карьеру, солидное образование, вели свое происхождение от старинных дворянских родов, так что могли рассчитывать на благополучное будущее и не расшатывая основ Российской империи.

На этот раз речь шла о революции, а не о простом желании посадить на престол «своего» монарха. Впервые после Петра Великого не в теории, а на практике ставилась задача коренного переустройства российского общества. Споры о будущем новой России в кругу декабристов шли немалые, поскольку среди них находились как сторонники конституционной монархии, так и убежденные республиканцы, но одно было очевидно всем: старый режим самодержавия себя изжил, России как воздух необходимы радикальные реформы и конституция.

Наконец, принципиально иную роль в заговоре играл и зарубежный фактор. Иностранные фамилии среди декабристов хотя и встречаются, но не на первых ролях. К тому же это все выходцы из давно обрусевших дворянских родов, то есть по существу те же самые русские. Среди главных действующих лиц уже не найти фигур, подобных лекарю Елизаветы Петровны Лестоку, служившему за взятки сразу нескольким европейским дворам. Не было среди вождей декабристов и своего фельдмаршала Миниха, избавившего Россию от Бирона. Ничтожна в истории декабристов даже роль иностранных посольств, участвовавших в прежних русских переворотах весьма активно.

Иностранный фактор в деле декабристов, естественно, присутствовал. Более того, он являлся решающим, однако на этот раз влияние носило уже принципиально иной, чем прежде, не прямой, а опосредованный характер. Что закономерно. Декабризм – не дворцовая интрига на иностранные деньги, а патриотическое движение, возникшее как результат объективного и критического сравнительного анализа положения дел в Европе и у себя дома. И вывод оказался не в пользу России.

Иначе говоря, нить между декабризмом и Наполеоновскими войнами прямая, и тянется она все дальше и дальше. Надо только уметь ее видеть. Редко соглашаюсь с Лениным, но трудно оспорить его известный тезис, что декабристы разбудили Герцена. У поэта Наума Коржавина есть ироничная, но, в общем-то, верная «Баллада об историческом недосыпе»:

Ну, а дальше, как известно, Герцен своим «Колоколом» разбудил теоретика Чернышевского, который тут же начал звать Русь к топору, чем потревожил сон уже не теоретика, а «практика», боевика Желябова. Желябов воодушевил террористку Перовскую, и т. д.

В общих чертах все точно, вот только не сказано, что самих декабристов разбудил Наполеон. Вот и судите сами, насколько значительную роль сыграли в нашей истории корсиканец и поход русских на Запад.

Видный декабрист Бестужев-Марлинский, вспоминая о заграничных походах русской армии, утверждал, что «войска от генералов до солдат только и рассуждали: „Как хорошо в чужих землях“». Другой декабрист, итальянец по происхождению, Поджио на допросах честно признавался: