Петр Романов - Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II

И советские, и тогдашние американские идеологи лгали.

Есть множество примеров, когда Российско-американская компания действительно пыталась заставить правительство обеспечить политическое прикрытие своим коммерческим проектам, стремясь распространить свое влияние в глубь Американского континента, но всякий раз получала из Петербурга отповедь вполне в екатерининском духе. Когда в 1825 году руководители компании известили центр, что собираются строить крепости «на северо-западном берегу Америки по Медной реке от морского берега внутрь земли», то получили из Петербурга по прямому распоряжению Александра I «…строжайший выговор за неприличность как самого предложения, так и выражений, с тем чтобы они беспрекословно повиновались распоряжениям и видам правительственным, не выходя из границ купеческого сословия».

Не менее энергично центр отверг и идею присоединения к России Гавайских островов, где бурную деятельность от имени Российско-американской компании развил некто доктор Шеффер, наладивший самые тесные контакты с местными племенами и их вождями. В Петербург даже направили документы, доказывающие, что «король Томари письменным актом передал себя и все управляемые им острова и жителей в подданство» российскому императору.

Отвечая на предложение, МИД писал руководству компании:

Государь император изволит полагать, что приобретение сих островов и добровольное их поступление в его покровительство не только не может принести России никакой существенной пользы, но, напротив, во многих отношениях сопряжено с весьма важными неудобствами.

Купцы преследовали свою выгоду, политики свою. Петербург всеми силами стремился поддерживать со своим стратегическим союзником США добрые отношения, и это казалось гораздо более важным, нежели дивиденды Российско-американской компании.

Известный указ Александра I, подписанный им в сентябре 1821 года, определявший границу русских владений в Америке по 51-й параллели, территориальных прав США тогда не затрагивал. Государственный секретарь Джон Адамс в ноябре 1822 года по этому поводу вполне откровенно заметил, что для США неважно, «дойдет ли Россия до 55-й или до 51-й параллели, – этот вопрос затрагивает в первую очередь Великобританию».

Гораздо важнее в тот момент американцам представлялся вопрос не о параллелях, а о милях, поскольку царский указ, принятый по настойчивой просьбе Российско-американской компании, запрещал иностранным судам приближаться к русским владениям ближе, чем на сто так называемых итальянских миль. Русские промышленники, озабоченные действиями американских контрабандистов, незаконно торговавших с местным населением пушниной, оружием и спиртным, считали, что таким образом они сумеют защитить свои интересы.

Царский указ вызвал в Вашингтоне раздражение и протесты, поскольку наносил ущерб не только контрабандистам, но и вообще всем американским торговцам, работавшим на Аляске. Адамс заявлял, что «Соединенные Штаты не имеют собственных притязаний выше 51-й параллели, но… оспаривают экстравагантное намерение запретить иностранным судам приближаться к побережью…»

Как видим, речь шла о торговле, а не о политике, хотя и политические декларации на фоне обнаружившихся торговых разногласий, естественно, не заставили себя ждать. Характерна в связи с этим публикация, появившаяся осенью 1822 года в бостонском журнале «North American Revue», где говорилось:

Несмотря на дружественные отношения, существующие между Соединенными Штатами и Россией, мы рассматривали бы как серьезную опасность наличие на нашей западной границе грозного населения, подданных честолюбивого и деспотического правительства; и все почтение, которое мы испытываем к великому лидеру Священного союза, не возбуждает в нас желания быть свидетелями более близкого проявления его величия и силы.

В этой статье можно легко обнаружить не только раздражение, вызванное самим царским указом, но и в более широком плане те настроения и мысли американского обывателя, что и легли в основу всей доктрины Монро. Политики в Вашингтоне очень точно уловили желание американцев, оттеснив возможных соперников, оставить весь континент за собой, в зоне собственных колониальных интересов.

Среди потенциальных соперников американцев Россия стояла не на первом месте. Англичане действовали на американском Севере куда более напористо и агрессивно. Иначе говоря, появился или не появился бы на свет указ Александра I, американская политическая элита доктрину Монро все равно бы сформулировала. Американское общественное мнение просто дозрело до этой доктрины. Это прекрасно поняли в Петербурге, поэтому абсолютно спокойно, если не сказать равнодушно, к ней отнеслись.