Коллектив авторов - Дворянство, власть и общество в провинциальной России XVIII века

Освоение новых пластов источников и поворот к новым проблемам истории русской провинции, не заслужившим ранее внимания исследователей, позволили многим авторам сборника выйти за грани привычных дихотомий «столица — провинция», «цивилизованное — невежественное» и убедительно продемонстрировать, что история провинции — не маргинальная тема, а одна из центральных проблем российской истории. Политические, социальные и культурные процессы, происходившие в России XVIII века, проанализированные через призму локальной истории, позволяют увидеть неодномерность исторического процесса и неоднозначность исторических категорий. Авторы и редакторы сборника надеются, что переосмысление истории в терминах локальной истории будет полезным для изучения истории российской провинции и нашего понимания русского дворянства XVIII века.

Если оставить в стороне прослойку высшей знати и фаворитов, находившихся при дворе и вершивших политику, то в остальном российское дворянство начала XVIII века редко привлекало внимание историков. В первую очередь это относится к широкому слою мелкопоместных дворян, во владении которых имелось менее чем по 50 душ и которые вели происхождение в основном от «городовых дворян» или «служилых людей». В представлении современников характеристикой дворянину служило его происхождение либо же посты, занимавшиеся его предками. Изданная Петром I в 1722 году Табель о рангах мало что изменила в этом смысле. Вплоть до XIX века потомки бояр московского чина крайне болезненно реагировали на перестановки в сложившейся иерархии {101} 101 Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII — начало XIX века). М., 2002. С. 38. См. также известное полемическое сочинение Михаила Щербатова О повреждении нравов в России. .

И тем не менее в историографии XX века дворянство имперской эпохи нередко рассматривалось и изображалось как монолитный слой {102} 102 Подробнее об этом см. у Рекса Рексхойзера (Rexheuser R. Besitzverhaltnisse des russischen Adels im 18. Jahrhundert. Historische Fragen, methodische Probleme. Erlangen, 1971. S. 1–12). . [5] Также можно вспомнить бытовавший в советской историографии термин «дворянская империя», который разом объявлял все дворянство «правящим классом». С одной стороны, это свидетельствует о том, что усилия Петра I и Екатерины II по формированию из древних княжеских родов, думских чинов, безземельных офицеров и мелких помещиков сословия, унифицированного по крайней мере в правовом отношении, которое сначала именовали «шляхетством», а впоследствии «дворянством», увенчались успехом.

С другой стороны, у авторов справочников и обзорных работ имелись и практические резоны пренебрегать внутренней градацией в дворянском сословии. Провинциальное дворянство первой половины XVIII века оставило после себя скудное наследие, подчас бесповоротно утраченное. Его представители не достигли высот в искусстве и науке, не отметились в жанре мемуаров, не собрали ценных коллекций картин, книг или мебели. Историку, намеревающемуся исследовать провинциальных дворян в качестве самостоятельной группы, пришлось бы, приложив немало усилий, перекопать горы архивных материалов или даже воспользоваться методами этнологии и фольклористики. Ни то ни другое не нашло широкого применения на сегодняшний день. Наглядный образ, сложившийся у нас, основывается на экстраполяциях примерно такого рода: «Дворянский особняк напоминал избу, разве что большего размера; дворянская свадьба напоминала крестьянскую, только побогаче». Еще чаще встречается экстраполяция сверху вниз, на оставленную позади «подготовительную» эпоху. В работах о российском дворянстве петербургского периода исследователи в первую очередь ориентируются на высшую знать и на культурную элиту «золотого века», длившегося, условно говоря, с 1770 по 1825 год {103} 103 Характерный тому пример — уже упомянутая монография Ю.М. Лотмана Беседы о русской культуре. О том, что мелкопоместное дворянство не представлено в работах историков, пишет также Рексхойзер (Rexheuser R. Besitzverhaltnisse des russischen Adels. S. 32). . О «предках» дворянской элиты, живших в первой половине XVIII века, они не считают нужным подробно распространяться, упоминают только, что те были необразованны, не владели французским языком, не читали романов, жили в примитивных деревянных избах, «не устраивали еще дуэлей, а решали споры мордобоем». В худшем случае их мог высечь Петр I, или же Анна Иоанновна производила их в придворные шуты. Образованная знать второй половины XIX века читала труды Михаила Ивановича Семевского и других историков о своих «диких предках», одновременно забавляясь и испытывая в душе неловкость — такое отношение к дворянам Петровской эпохи сохранилось вплоть до наших дней {104} 104 Семевский М.И. Царица Прасковья, 1664–1723: Очерки русской истории XVIII века. СПб., 1883; Он же. Слово и дело! 1700–1725. СПб., 1884; Он же. Царица Катерина Алексеевна. Анна и Виллим Монс. 1692–1724. СПб., 1884. Живший за рубежом публицист Петр Долгоруков особенно резко заострял «варварские» черты (столичного) русского дворянства. См., например: Долгоруков П.В. Время императора Петра II и императрицы Анны Иоанновны. Из записок князя П.В. Долгорукова. М., 1997. См. также опубликованную впервые в 1889 году работу: Чечулин Н.Д. Русское провинциальное общество во второй половине XVIII века. М., 2008. С. 31–61. См. также примеры из художественной литературы, в частности роман: Лажечников И.И. Ледяной дом. М., 1858. . Об образе мыслей и о повседневной жизни безымянного провинциального дворянства известно и того меньше {105} 105 Показательно, что опубликованное в 1884 году описание архивных документов Сыскного приказа оказалось одним из самых ценных источников, которые удалось обнаружить автору настоящей работы (Описание Сыскного приказа, 1730–1763 г. // Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Министерства юстиции. Т. 4. М., 1884. С. 1–135). .