Лев Исаков - Русская война - Баснословия о первых князьях

Тема эта настолько обширна по сопричастности, заявленных мнений, выходам в иные разделы, настолько удобна к обозрению с иной точки зрения, поворота к иному камертону, выхваченному из текущего времени, что кажется и заезженной по 300-летнемй усмотрению, и всегда недосказанной; лёд, изрезанный коньками научности, а что под ним, твердь или бездна, никто не скажет…

А и задумается ли?

Летописные известия о первых древнерусских князьях от Рюрика до Игоря включительно давно уже стали натёртым нарывом для обращающихся к ним историков, и не оглашаются в общеупотребительный оборот по чисто прагматической причине: а с чего тогда начинать устроение курса русской гражданской истории в подрастающих некрепких головах, и как её начинать, Русскую Историю, будь то Великорусскую, Белорусскую, Окраинную, если единственное её предание свергается с пьедестала в исходном пункте, или приобретает такой оторванный вид от полагаемого её основания, что историк попадает в положение, худшее, чем контр – позиция Шлимана и Илиона: тот поверил мифу – этот убедился в ложности документа…

С каждым взмахом лопаты Шлимана к Трое развеивалось баснословие и возрастала достоверность – в нашем случае налицо другое: от историографического восторга А. Байера и Г. Шлецера /…по сравнению с этим наивные измышления германских хроник не более чем сказочные фантазии…/ до полного отрицания какой-либо достоверности начальных статей ПВЛ у Д. Иловайского; отрицание всей археографической истории памятника у А. Никитина; переписывание древнерусской истории под формат других, уже в рамках личного пристрастного произвола, источников, будь то иудео – хазарские переписки у Прицака, или алано – салтовская археология вкупе с генеалогией моравских княжеских родов окрошка у А. Кузьмина… Хотя последняя и достаточно выразительна, пальму первенства по демонстративности нынешнего состояния историографии древнерусской истории всё же являет «удвоение персонажей» в работах г-на Ярхо, обнаружившего Двух Олегов и Двух Игорей под канонической парой Олег – Игорь…

М-да, удвоение сознания это уже серьёзно не только в историографии.

Такой очевидный летописный текст обращается на глазах в Землю Незнаемую, из которой всё переписано, а по списанному всё перечёркнуто. Если Рюрик, Олег, Игорь, Ольга не варяги, то кто они, не имеющие славянского имясловия: Вагры, Хазары, Лехиты, Аланы, Вандалы, Готы?

Я не приукрашиваю и не шаржирую – уже налицо истории Руси Аланской, Вандальской, Лехитской, Угорской, Неманской; где же только затерялась Русь Русская?

Ну-с, и с чего же начнём изложение нарастающего 300 лет постижения и уплотняющегося за ним хаоса?

Наверно, лучше всего с того, что его породило – сам текст ПВЛ, пока без разделений на списки, своды, редакции; в той ясной смысловой форме, в которой он был предъявлен европейскому научному сообществу в 1740-х годах старательными изысканиями приглашённых Петром Великим и приехавших уже при Екатерине Первой немецкими архивистами. Я особо выделяю их как «архивистов» за ту неоценимую роль для русской истории, ибо без них как таковой, т. е. как научной дисциплины, не бытия народа и социума, её бы не было вообще – когда старик Байер спустился в подвал архива Коллегии иностранных дел, его дела плавали по колено в воде. Два месяца он выносил на руках и сушил документы, заболел пожизненным ревматизмом, но спас материальный фонд будущих прений «норманистов» с «антинорманистами».

Для общих обозрений я выбрал наиболее канонический в приближении к идеалу школярских поучений, т. е. наиболее очищенный от родимых пятен жизненных потуг, Лаврентьевский список; при этом, чтобы не заморачиваться в спорах о разночтении древнерусских грамматик, в современном русском переводе под редакцией Д. Лихачёва, имея в виду главным не прочтение того или иного иносказания, а уровень общего понимания согласованности сюжетов и смысла эпизодов.

ПВЛ начинается с широкого всемирного обозрения «без годов».

Библейская «история народов» от потопа и прародителей Сима, Хама и Иафета сначала в единстве, потом по дерзкой попытке построить столп до неба разделённые на 72 «язык», рассеянные по 4-м сторонам света. В числе потомков Иафетовых, утвердившихся на севере и западе «сидят русские, чудь, и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печора, ямь, угра, литва, земигола, корсь, летгола, ливы…».