Владимир Дмитриев - «Всадники в сверкающей броне» - Военное дело сасанидского Ирана и история римско-персидских войн

С наступлением весны 587 г. Филиппик, пока еще сохранявший за собой пост стратига Востока, приказал Ираклию вновь вторгнуться в персидские владения, передав ему около двух третей своей армии. Оставшаяся треть войска под командованием Феодора и Андрея получила тот же приказ.

Вторгшись в Персию, Ираклий осадил одну из крепостей на территории Мидии, расположенную в труднодоступном месте — на скалистой возвышенности. Для ее штурма воины Ираклия возвели гелеполы, другие осадные сооружения и начали обстрел города из осадных машин. Персы в противовес действиям ромеев предприняли ответные шаги, для смягчения ударов византийских снарядов на крепостные стены они вывесили, как пишет Феофилакт, «длинные хитоны», набитые соломой (Theophyl. II. 18. 3). Этот прием несколько снизил эффективность действий осаждавших, но, несмотря на предпринимаемые защитниками крепости меры, их положение становилось все хуже; солдаты Ираклия вели непрерывный обстрел укреплений, сменяя друг друга у осадных машин и не делая передышки даже ночью. В результате измотанный непрерывной осадой гарнизон во время решающего приступа не смог оказать серьезного сопротивления, и крепость была взята. Восстановив поврежденные во время взятия города укрепления, Ираклий оставил здесь византийский гарнизон и возвратился домой.

Воины под командованием Феодора и Андрея действовали не менее успешно. Они захватили крепость Матзарон, обветшавшие стены которой не стали для них серьезной преградой. После этого войско подошло к крепости Беиудаес. Первоначальный замысел — взять укрепление внезапным ночным штурмом — не удался, так как не знавшее дороги византийское войско заблудилось и подошло к Беиудаесу лишь под утро. Началась осада.

Положение византийцев было осложнено тем, что крепость располагалась на неприступной скале, и подойти к ней можно было только в одном месте — через узкий горный проход. Однако и он был перекрыт выдвинутой вперед мощной башней, соединенной с главной крепостью системой переходов. Под прикрытием лучников, не дававших защитникам башни свободно отражать атаки штурмующих, византийские воины все же овладели этим передовым укреплением и приступили к осаде самого Беиудаеса.

Штурм был кратковременным, но от этого еще более ожесточенным. Византийцы вели ураганный обстрел крепостных стен из луков и осадных машин, персы же, как могли, отбивали их атаки. Перелом в сражении наступил благодаря героическому поступку одного из византийских воинов по имени Сапир. Он дважды пытался взобраться на стену, используя как опору вставляемые им же самим в пазы между камнями деревянные колья, но оба раза был сброшен вниз. Несмотря на полученные при падении ранения, Сапир в третий раз полез на стену, и ему, наконец, удалось достичь цели. Он убил дважды сбросившего его со стены воина, а отрубленную голову поверженного противника бросил товарищам погибшего в знак устрашения. В рядах персов началось замешательство. Византийцы же, напротив, воспряли духом; сначала группа самых отчаянных воинов взошла на стены тем же способом, что и Сапир, затем они, спустившись по веревкам по ту сторону стен, изнутри отворили ворота, и все византийское войско ворвалось в Беиудаес. Уцелевшие персы сдались в плен, а в крепости был оставлен византийский гарнизон.

Восточная армия империи вновь перехватила инициативу, и, казалось бы, ситуация на границе с Персией должна была стабилизироваться. Однако позиции Филиппика как главнокомандующего восточной армией сильно пошатнулись. Одной из причин, бесспорно, стала неудача под Хломароном. Однако, как показали последующие события, это не была катастрофа, и армия Филиппика сумела взять реванш за свое поражение. Значит, существовали какие-то другие факторы, игравшие не в пользу стратига. Скорее всего, они были связаны с близким окружением императора, нашедшим повод приструнить не в меру удачливого и чересчур ретивого полководца. Косвенно об этом говорит тот факт, что вместо руководства подготовкой армии к новым сражениям ранней весной 588 г. Филиппик отправился не куда-нибудь, а в Константинополь. Стратигу явно стало известно о каких-то интригах при дворе, направленных против него, и поездку в столицу он предпринял с целью вернуть расположение императора. Но уже через несколько дней пути Филиппик получил сообщение, круто изменившее его судьбу: не дожидаясь прибытия военачальника в Константинополь (а возможно, и предупреждая это событие), Маврикий сместил его с поста главнокомандующего восточной армией и назначил на эту должность Приска.