Виталий Тренев - Путь к океану

Возвратиться Невельской предполагал уже не побережьем материка, а вдоль западного берега Сахалина. Экспедиция отплыла рано утром. Шли медленно, то и дело лотом проверяя глубины. Ветер и волны мешали работе. 11-го числа шлюпки обогнули мыс Тэбах и, оставив позади воды лимана, вошли в Амур.

Это была торжественная минута для Невельского. Гипотеза его подтверждалась: Амур, как и подобало такой огромной реке, мощно и свободно вливался в море. Никакие "пески" не смогли бы послужить ему преградой. И только Сахалин, голубой полоской видневшийся на горизонте, отделял устье Амура от океана, образовывая вместе с азиатским берегом обширный бассейн, названный Амурским лиманом. Полюбовавшись величественным и суровым пейзажем, зачерпнув в кружки амурской воды, моряки поплыли вверх по реке.

Они прошли по Амуру около тридцати километров, делая промеры и постоянно находя глубины, достаточные для плавания морских судов, и добрались до низменного полуострова, тянувшегося поперек реки. Матросы удивлялись ширине Амура, обилию крупной рыбы. Невельской одаривал ножами, табаком и всякою всячиною гиляков, приехавших на лодках из деревни Алом, что лежала на том берегу реки. Геннадий Иванович хотел завязать с местным населением добрые отношения. Попутаю он старался собрать сведения об окрестной стране, насколько это позволяло ему незнание языка. Гиляки говорили много и охотно, стараясь понять, что хочет от них "джан-гин" (купец), даром дающий хорошие вещи, а когда поняли, что Невельской спрашивает о направлениях реки и морского побережья, то один из них, сев на корточки, стал чертить на песке карту.

В устье Амура гиляк изобразил два мыса, один из которых, как уже знал Невельской, назывался Тэбах и находился на левом берегу, а другой, "входной" мыс22, на правом берегу, гиляк назвал Пронге. Перед устьем Амура гиляк начертил длинный остров и провел к нему черту. Это очень не понравилось Геннадию Ивановичу, так как подтверждало известия о перешейке23. Тем не менее следовало собственными глазами убедиться, что этот перешеек существует.

Утром 13 июля Невельской со всей своей флотилией в сопровождении гиляцких лодок пересек Амур у мыса Мео и пошел вниз по реке к мысу Пронге, к выходу из Амура, не прекращая промеры. Здесь шлюпки были тщательно подготовлены для плавания в бурном и опасном проливе: фальшбортами (добавочными досками) повысили борта, осмотрели конопатку в пазах и т. д.

Невельской условился с офицерами о месте встречи на случай, если налетевшая непогода расшвыряет шлюпки и им придется спасаться врассыпную. 15 июля вышли в плавание вдоль гористого материкового берега. Над покрытыми лесом горами высились конические безлесные вершины - гольцы.

Плавание было трудное. То и дело набегали шквалы с дождями, в проливе поднималось крутое волнение, волны захлестывали шлюпки, и приходилось спасаться на берегу. Но не всегда была возможность пристать. Иной раз приходилось на полузатопленных шлюпках, выливая воду ведрами и ковшами, огибать скалистые мысы, о которые бешено разбивался бурун, и отыскивать среди прибрежных камней удобный клочок берега, чтобы выброситься вместе с набежавшей волной. Как только позволяла погода, шлюпки снова шли в море. Часто приходилось далеко возвращаться к месту последнего промера, чтобы "нить глубин" нигде не прерывалась. Невельской со скрупулезной точностью следил за этим. И матросы, и офицеры, и сам командир выбивались из сил от непосильной работы. Отдых на берегу был еще мучительнее, чем борьба с волнами и ветром. Мириады комаров не давали сомкнуть глаз, доводя людей до исступления. Костры-дымокуры не могли отогнать этих мучителей. Чехов, побывавший здесь сорок лет спустя, во время путешествия на Сахалин, пишет: "Я думаю, что если здесь остаться ночевать под открытым небом, не окружив себя кострами, то можно погибнуть или, по меньшей мере, сойти с ума".

Шлюпки продолжали неуклонно двигаться к югу по Татарскому, как тогда говорили, заливу, и на карте у Невельского впервые вместо "белого пятна" ложилась извилистая береговая линия, а цифры перед нею указывали глубины, вполне достаточные для прохода крупных морских судов.

После многих трудов и опасностей 22 июля шлюпки дошли до самого узкого места пролива. Все предыдущие исследователи, от Лаперуза и до мичмана Гроте, находили здесь перешеек, соединяющий Сахалин с материком.

Невельской же открыл пролив шириною в 7 километров.

Но для того, чтобы окончательно убедиться в ошибочности данных предыдущих исследователей, необходимо было дойти до широты 51°40?, где побывали Лаперуз и Браутон. На это потребовалось два дня. Теперь уже с несомненностью можно было утверждать, что Сахалин остров.