Array Коллектив авторов - Россия, Польша, Германия - история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре

Однако привлечение внимания шляхетской общественности к этим донесениям было продиктовано отнюдь не стремлением предотвратить злоупотребления в дальнейшем, а для усиления антироссийских настроений [501]. Оппозиция провоцировала дискуссию по этому поводу во время обсуждения какого-либо вопроса, чтобы склонить большинство на свою сторону. Используя подлинное недовольство политикой Екатерины II в Речи Посполитой и разжигая антироссийские настроения, противники Станислава Августа добивались поставленных целей, что другим путем не дало бы ожидаемых результатов.

Во время борьбы правительственного лагеря и оппозиции по вопросу о Военном департаменте посол волынский, князь стольник Ю. Чарторыский, тесно связанный с Люккезини, выступил 24 октября с речью против пребывания российских войск в Польше. Ссылаясь на доклады одного из комендантов украинских замков – Любовидзкого, князь говорил о необходимости вывода с территории Речи Посполитой российских частей. Их пребывание в Польше, по его словам, могло бы вызвать не только распространение болезней, но и вторжение в страну турецких войск. Хотя многие депутаты одобрили предложение Чарторыского, в итоге было принято решение проинформировать о сложившейся ситуации Штакельберга [502]. Оппозиция хорошо понимала, что во время войны возможность переброски через территорию Речи Посполитой войск на театр войны с Портой имела для России принципиальное значение и поэтому боялась излишне досаждать последней [503]. Уничтожение Военного департамента, так же как и нота прусского кабинета с требованием эвакуации российских войск, придали антикоролевской оппозиции смелости. 15 ноября проект Чарторыского о выводе русской армии из Речи Посполитой был единогласно принят сеймом [504].

После назначения послов Речи Посполитой к различным европейским дворам, чтобы ускорить их отъезд в страну их дипломатической миссии, а также чтобы отобрать у короля право назначений на командные должности в армии, антикоролевский лагерь попытался еще более обострить ситуацию, распустив слухи о бунтах крестьян на Украине. Объявляя эти волнения якобы следствием российской пропаганды и ввиду отсутствия ответа Екатерины II на ноту от 17 ноября, гетманская партия заставила С. Малаховского подать российскому двору повторную ноту по вопросу эвакуации русских войск [505]. В очередной раз к темам бунтов на Украине и повторного обращения с нотой к российской императрице сейм вернулся в начале января 1789 г. в связи с главной в этот период работы сейма целью оппозиции – ликвидацией Постоянного совета [506].

В первые месяцы работы Четырехлетнего сейма, в октябре 1788 – январе 1789 г., главной целью развернутой оппозицией анти российской пропаганды стали политический курс короля Станислава Августа и его ориентация на соглашение и союз с Петербургом. Широко распространенные в шляхетском обществе Речи Посполитой антироссийские настроения облегчали для противников польского короля решение этой тактической задачи.

Как явствует из сообщений польского посла в Петербурге А. Де-боли, русское правительство достаточно спокойно отреагировало на ликвидацию Военного департамента и уничтожение Постоянного совета. Но Деболи необоснованно сделал из этого вывод, что Россия смирилась с этим, хотя показное равнодушие Петербурга объяснялось только невозможностью что-либо предпринять в ситуации, сложившейся в начале русско-турецкой войны 1787–1791 гг. Наиболее важным для Екатерины II и вице-канцлера Остермана было не допустить вывода российских войск с территории Речи Посполитой, которая имела исключительное стратегической значение для успешных военных действий в Причерноморье и в Дунайских княжествах, что подчеркивал Остерман в разговорах с Деболи. В условиях войны этот вопрос имел большое значение. Запрещение российским войскам пересекать границы Польши, сопряженное с невозможностью доставки через ее территорию хлеба, оружия и снаряжения, усложняли и без того трудное положение русской армии [507].

Деболи объяснял Остерману, что упразднение Военного департамента и Постоянного совета нужно трактовать прежде всего не как антироссийские шаги, а как стремление оппозиции ограничить власть короля и восстановить прежние республиканские вольности. Демонстративная индифферентность Петербурга, вероятно, вытекала из традиционной политики российского кабинета, направленной на поддержание равновесия между королем и оппозицией. Гораздо больше российское министерство беспокоило то, что элементы «анархии» в государственном устройстве Речи Посполитой могут быть ликвидированы [508].