Array Коллектив авторов - Россия, Польша, Германия - история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре

Столь же заинтересованной в скорейшей ликвидации «польского мятежа» была и Австрия. Она также шла в этом навстречу России, но в еще большей степени, чем Пруссия, старалась при этом не компрометировать себя сотрудничеством с царизмом в глазах европейской общественности. Благодаря искусно проводившейся венским двором политике заигрывания с поляками, известная часть польского общества в Галиции связывала с Габсбургами свои надежды. Во время восстания подобные иллюзии возникли и в определенных кругах Королевства Польского: это касалось верхушки общества – ряда крупных государственных деятелей, чиновников и политиков, магнатов, имевших земельные владения в Австрийской империи. Разочаровавшиеся в своих расчетах на царя, они видели в Габсбургской монархии опору, фактор влияния как на царизм, так и на западный мир. По свидетельству Татищева, эти польские политики с самого начала восстания старались «заручиться сочувствием и расположением Австрии, прекрасно понимая, что любая материальная помощь может поступить в Польшу лишь от венского двора и что симпатии либералов всех других стран останутся бесплодными, если Австрия не поддержит дело поляков. Были использованы, – писал посол, – все средства для достижения такого результата: усилия польских агентов в Лондоне и Париже, неблаговидная деятельность г-на Талейрана, волнения, возбужденные в среде венгерского дворянства, следовавшие одна за другой миссии Прушиньского, Ельского, Вонсовича и переписка, осуществлявшаяся через посредство князя Константыя Чарторыского». Подчеркивая, что «все эти интриги не приводили ни к чему, кроме постоянных отказов со стороны Австрии», Татищев отмечал неизменную готовность австрийских союзников «делиться» с русскими информацией о предпринятых поляками шагах. Более того, обычно контакты польских эмиссаров с австрийскими властями осуществлялись под контролем русских дипломатов при венском дворе [819].

Так, когда в начале 1831 г. из Королевства Польского в Австрию направились президент Польского банка граф Л. Ельский и полковник А. Боянович, Татищев озаботился тем, чтобы не допустить их в Вену, но содействовал их контакту с помощником австрийского канцлера князя К. Меттерниха и из первых рук узнал о том, чтó умеренная часть польского революционного правительства хотела передать канцлеру и императору Францу I. Предлагая Габсбургам занять престол будущего польского государства, поляки в то же время были готовы подчиниться Николаю I, но на определенных условиях, заключенных при посредстве Австрии и гарантированных ею. Узнал Татищев и о совете, который был дан польским эмиссарам от имени австрийского монарха, – безоговорочно подчиниться законному государю; об этом Меттерних сообщил также непосредственно в Петербург. Таков же был результат встреч Меттерниха с племянником А. Чарторыского А. Замойским, привезшим в Вену письмо от дяди. О содержании письма канцлер сообщил Татищеву: поляки соглашались подчиниться власти царя, если Вена гарантирует сохранение конституции Королевства Польского и «всех постановлений Венского конгресса, касающихся Польши и провинций, некогда в нее входивших»; предлагалось созвать «специальный конгресс по польским делам» с участием России, Пруссии и Австрии. Меттерних ответил на это, повторив совет императора Франца I полякам – сложить оружие и «положиться на милость» Николая I. Он «любезно вручил» Татищеву запись своих бесед с А. Замойским, из которых явствовало, что вначале Замойский «надеялся добиться от Австрии обещания в ходе дальнейших событий поддерживать идею полной независимости Польши, […] позже он уже ограничился просьбой о ее добрых услугах в вопросе о предоставлении безусловной амнистии, а также о применении в интересах Польши постановлений Венского трактата и сохранении в действии конституционной хартии и воинского устава с подтверждением воинских званий и наград, пожалованных после ноября месяца» (то есть уже во время восстания). «Когда и эта вторая просьба, – сообщал Татищев Нессельроде, – была решительно отклонена по причине тех дружеских чувств, которые император Франц питает к нашему августейшему государю, граф Замойский принужден был в конечном счете удовольствоваться […] письмом, адресованным ему князем Меттернихом, где говорится, что коль скоро лица, руководящие делами в Варшаве, взывают к человеколюбию е. и. и к. апостолического в-ва, то единственный совет, который он может им дать, – это немедленно изъявить покорность и полностью положиться на великодушие государя».