Вадим Эрлихман - Английские короли

Англичане постепенно полюбили принца, который был красив, сдержан и немногословен. У него оставался лишь один недоброжелатель: баронесса Лецен, которую он называл «желтухой» или «домашним драконом, изрыгающим пламя». Она сохраняла сильные позиции при дворе, и именно ей были доверены воспитание и здоровье маленькой Виктории. Однако скоро принцесса серьезно заболела и попала в руки доктора Кларка — «героя» дела Флоры Гастингс. Видимо, у него были своеобразные методы лечения, поскольку Альберт в сердцах писал жене: «Доктор Кларк неправильно лечит девочку и травит каломелью, а вы морите ее голодом. Я ничего не могу с этим поделать; забирайте ее и делайте все, что хотите, но если она умрет, это будет на вашей совести». Такая суровость возымела действие. Виктория обратилась к барону Штокмару, и тот признался, что Альберт жаловался ему: «Она не слушает меня, а сразу входит в раж». В конце концов королева уступила супругу и позволила ему отослать Лецен в Германию и перестроить структуру двора. Порядка стало больше, и как-то сразу пропали поводы для разногласий с Пилем.

В ноябре 1841 года Виктория предъявила стране и мужу крупного здорового младенца мужского пола, который был окрещен Альбертом-Эдуардом. Все четыре сына королевы имели в составе своих имен имя отца, и она хотела бы, чтобы то же делали все их потомки — а их было немало. В последующие годы дети рождались один за другим, и в конце концов дворец стал им тесен. Тогда Альберт стал подыскивать место, где семья могла бы жить вместе вдали от дворцовой суеты, и нашел его в усадьбе Осборн-Хаус на острове Уайт. Сатирики того времени вдоволь поиздевались над дорогостоящей плодовитостью королевы, но после расставания с Мельбурном и Лецен жизнь супругов стала почти идиллической. Альберт занялся образованием жены; он сам хорошо разбирался в искусстве и был неплохим музыкантом, другом композитора Мендельсона. Из их тщательно распланированного семейного счастья и выросла та система строгих моральных ограничений, которую назвали «викторианством». Ее идеалом были мудрый отец, любящая мать, почтительные сыновья и невинные дочери, которые выходят за молодых приятных людей и воспроизводят всю схему заново. Недостаток системы заключался в том, что ее пытались привить в условиях капитализма, который как раз вступил в свою самую уродливую фазу, описанную Марксом. Большинство англичан жило в бедности, женщины и дети по 12 часов трудились на тяжелых работах, люди жили в грязи, без всяких моральных принципов. Поэтому система была изначально основана на несправедливости.

Викторианское воспитание испортило жизнь многим, начиная с принца Эдуарда, или «Берти», которого в детстве подвергали с современной точки зрения настоящим мучениям. Общество было опутано неписаными запретами больше, чем во времена пуританства. Неприличными становились не только отдельные слова, но и целые области жизни. Викторианские леди и джентльмены исповедовали принцип: «Делай, что хочешь, только без огласки». В 70-е годы нашумело дело полковника Бейкера, который оказался в купе с симпатичной девушкой и дал волю рукам. Все было тихо, пока он не произнес вслух несколько нежных слов. Девушка сразу подняла шум, бедного офицера разжаловали и посадили в тюрьму. Возмущенные англичанки писали в газеты, что одно пребывание Бейкера в Англии наносит оскорбление всем женщинам, что «уже само произнесение его имени — грубая непристойность. Необходимо поэтому запретить говорить о нем». «Неназываемым» (unmentionable) стало не только нижнее белье, но и все, что так или иначе выходило за рамки викторианской морали.

Впрочем, никто не вводил викторианство насильно. Даже суровое воспитание принца объяснялось прежде всего боязнью Виктории, что он вырастет похожим на ее ганноверских родичей. Королева и сама была типичной представительницей Ганноверского дома, чувственной и сентиментальной, — однако все ее чувства были сосредоточены на Альберте. Принц же был куда меньше очарован своей супругой, чем она им, и обычно мог заставить ее действовать в нужном направлении. Одним из тех, кто выиграл от этого, стал премьер Роберт Пиль. Благодаря влиянию принца этот бывший враг Виктории стал пользоваться почти таким же ее доверием, как раньше Мельбурн. Цели сэра Роберта стали теперь целями королевы, будь то борьба против «гомруля» (самоуправления Ирландии) или отмена «хлебных законов». Десятилетиями правительства тори охраняли Британию от дешевых импортных товаров, что позволяло местным производителям поддерживать высокие цены — прежде всего на пшеницу и другие зерновые. Виги все эти годы выступали адвокатами свободной торговли; в 1845 году спор усилился из-за «Великого голода» в Ирландии. Из-за неурожая картофеля вымерло более миллиона жителей «зеленого острова», а столько же уехало в Америку, образовав там многочисленную ирландскую диаспору. По всей стране развернулось движение за отмену «хлебных законов». Пиль не мог не видеть справедливости его оппонентов и выступил за свободную торговлю; тогда коллеги по партии вынудили его подать в отставку.