Валерий Анишкин - Русь и ее самодержцы

Ивану IV везде мерещилось предательство, он требовал новых доносов и искал предлоги для новых казней.

3 декабря 1564 г. царь неожиданно с огромной свитой из своих приближенных, дворян, приказных, их жен и детей оставил столицу. Он принял благословение от митрополита, сел в сани с царицей, черкешенкой Марией Темрюковной, и с двумя сыновьями и отправился в село Коломенское в сопровождении полка вооруженных всадников. За царем следовали сотни возов с сокровищами.

Через две недели царь переехал в село Тайнинское, затем в Троицкий монастырь, но, в конце концов, осел в Александровской слободе.

Москва недоумевала. Но 3 января 1565 г. гонец доставил митрополиту письмо от Ивана, где были описаны все мятежи и боярские беззакония. «Вследствие чего, — писал Иван, — не хотя терпеть ваших измен, мы от великой жалости сердца оставили государство и поехали, куда Бог укажет нам путь». Другое письмо было адресовано «всему православному народу». Царь уверял московитян в своей милости и говорил, что его гнев и опала касаются только воевод и всяких должностных лиц, а также духовенства.

Народ волновался, т. к. безвластие пугало больше, чем любые наказания. «Кто будет нашим защитником в войнах?.. Как могут быть овцы без пастыря?» Говорили также: «Пусть царь укажет нам своих изменников: мы сами истребим их!».

Купцы из сочувствия общему горю готовы были жертвовать деньгами.

Митрополиту поручили упросить Ивана не покидать народа и править государством, как ему угодно. К царю вместо митрополита поехали Пимен и архимандрит Левкий в сопровождении некоторых других епископов.

Царь смилостивился с условием, что все предатели из бояр будут казнены.

Иван вернулся в Москву 2 февраля 1565 г., а на следующий день предложил духовенству, боярам и знатнейшим чиновникам устав опричнины . Царь объяснил, что для своей и государственной безопасности он утверждает особый род телохранителей. Таким образом Иван, по словам историка К. Валишевского, создавал ядро придворной знати, войска и администрации на новых началах.

Царь объявил своей собственностью ряд городов и стал отбирать телохранителей из князей, дворян, боярских детей. При этом царь давал им поместья в своих городах, отбирая земли у вотчинников, которых переводил в другие места.

Опричниной стала называться вся часть государственной территории, которая находилась под непосредственным управлением царя вместе с дружиной, служившей для осуществления системы чрезвычайных мер. Вся остальная часть государства называлась земщиной.

В совет вновь образованной дружины входили Алексей Басманов, Малюта Скуратов, князь Афанасий Вяземский и другие любимцы царя. Они отбирал в опричнину молодых людей, известных своей удалью, беспутством и готовых на любое дело. От опричников требовали, чтобы они не имели связи с знатными боярами, и предпочтительно было низкое происхождение. Вместо тысячи Иван набрал 6000 опричников, которые принесли присягу на верность, с обещанием доносить на изменников, не иметь контакта с теми, кто не входил в опричнину, и почитать царя больше родителей.

Историк Н.М. Карамзин резко отрицательно относится к опричнине, отмечая бессмысленность кровавых расправ и убийств ради царской забавы, и в этом с ним согласны другие российские историки, в том числе Соловьев, Костомаров, Ключевский. Наделенные домами, землями и недвижимостью, которые отбирали у прежних землевладельцев, опричники сразу превратились в господ. Опричников называли кромешниками [60] Кромешник — от слова «кроме», т. е. «отдельно», «особо». С «тьмой кромешной» опричников связывал народный каламбур. . Не боясь ни суда, ни следствия, они притесняли и грабили соседей, а если те жаловались, брали с них пеню за бесчестье. Иногда опричники подбрасывали что-нибудь в богатую лавку, а потом приходили с приставом, обвиняли лавочника в краже и разоряли его. Часто они хватали человека на улице и тащили в суд, где предъявляли ему ложное обвинение в причинении какого-нибудь вреда себе. Невиновный вынужден был откупаться деньгами, т. к. оскорбить кромешника, значило оскорбить царя.

Чем больше народ ненавидел опричников, тем больше Иван доверял им, считая, что общая ненависть служит залогом верности.

Иван придумал для своей дружины отличительные знаки в виде собачьих голов и метелок, привязанных к седлам. Это должно было означать, что они грызут царских врагов и метут Россию.