Андрей Иванов - Повседневная жизнь французов при Наполеоне

Не все корсиканцы были столь талантливы, как блестящий кавалерист Себастиани или Орнано, покрывший себя славой в Испании, Португалии, при Бородино и под Красным. Мужем Элизы, старшей из сестер Наполеона, стал Феличе Паскаль Бачиокки — представитель обедневшего дворянского рода. Он получил титул князя Пьомбино и Лукки, а позднее был произведен в дивизионные генералы. Современники в один голос говорили о его заурядных способностях.

Среди корсиканцев были не только друзья Наполеона, но и его злые враги: например, Арена — депутат от Корсики в Совете пятисот при Директории, позднее казненный за участие в покушении на жизнь первого консула; или Карло Андреа Поццо ди Борго — сторонник отделения Корсики от Франции и член «английской партии».

Политическая ориентация Поццо ди Борго предопределила вражду между ним и Наполеоном с первых лет революции. А позднее «Карл Осипович» Поццо ди Борго станет «правой рукой» русского императора Александра I и поможет тому победить «тирана».

Поццо ди Борго — юрист, но и Наполеон был доктором права, как он не без гордости говорил доктору О'Мира на острове Святой Елены. В своей первой Конституции Наполеон закрепил следующее положение: после законной продажи национальных земель, каково бы ни было их происхождение, новый владелец не может быть их лишен.

Насколько при Наполеоне были незыблемы права частной собственности, видно из одной любопытной истории, связанной со строительством дворца для короля Рима, сына императора [91] Наполеон II (1811–1832) — сын Наполеона и Марии-Луизы; Наполеон дал ему при рождении титул «Римский король»; после падения Наполеона жил при австрийском дворе, имея титул герцога Рейхштадтского, служил в австрийских войсках; умер от чахотки. , — проектом, который так и не был осуществлен.

Когда определили место для будущего дворца, правительство стало скупать все дома, которые пришлось бы затем снести. Один из них принадлежал бондарю по имени Бонвиван. Его маленький дом, вместе с землей, никак не стоил более тысячи франков. Владелец запросил десять тысяч. Об этом доложили императору, и тот приказал купить дом за названную цену.

Подготовили контракт, но Бонвиван, подумав, запросил тридцать тысяч. Наполеон и на это согласился. Затем бондарь поднял цену до сорока тысяч. Архитектор вновь доложил императору о сложившейся ситуации.

— Вот оно что! — воскликнул Наполеон. — Этот плут явно злоупотребляет своим положением, тем не менее у нас нет иного выхода; нам следует заплатить ему.

Но бондарь поднял цену до пятидесяти тысяч! Архитектор вновь явился к императору. Тот был возмущен и заявил:

— Этот человек — настоящий негодяй, ну что ж, я не заплачу ему ни гроша за его дом. Пусть этот дом останется как памятник моего уважения к законам.

Бонвиван не знал меры и «остался с носом». А вернувшиеся Бурбоны с ним не церемонились: они снесли фундамент дворца, после чего хибара бондаря развалилась. Никакой компенсации он не получил и еле сводил концы с концами.

Революция поставила вне закона многих членов бывших привилегированных сословий французского королевства — дворянства и духовенства. Каждый эмигрант «умирал гражданской смертью», а его состояние «делалось собственностью Республики».

Вернуться на родину означало верную смерть. Если такой человек был обнаружен и его личность установлена, то его немедленно казнили.

Революция закончена, но зловещий закон все еще действует. В списках приговоренных к смерти значатся 146 тысяч имен — дворян, офицеров, бывших парламентариев, священников, политиков тех партий, что давно сошли со сцены.

Двести или триста тысяч человек остались во Франции, но были наполовину лишены прав. Это родственники и свойственники эмигрантов — люди, которым запрещено занимать государственные должности, избирать и быть избранными в органы власти.

Бывшие дворяне по закону уже не считались французами. Они должны были натурализоваться.

Что Бонапарт делает со всеми этими людьми? Режим Консульства непрочен, продолжается война с Англией и Австрией, и молодой правитель действует осторожно и поэтапно.

Конституция 1799 года провозглашает невозможность возвращения эмигрантов. Однако теперь всякий француз — если он не эмигрант и не высланный — имеет право подавать голос, быть избранным и занимать общественные должности. Через двенадцать дней принимается постановление Государственного совета, по которому возвращаются гражданские и политические права бывшим потомственным и личным дворянам, родственникам и свойственникам эмигрантов, всем «внутренним эмигрантам».