Александр Тургенев - Записки Александра Михайловича Тургенева. 1772 - 1863.

Тридцать четыре года царствования Екатерины II, царствования мудраго, благотворнаго, великодушнаго, всегда обдуманнаго, всегда кроткаго, постоянно милосердаго, приучило все умы к постоянно плавному ходу общественной жизни: не было скачков, переломов, перемен, отмен; все и каждый знал свое дело и был совершенно уверен и спокоен, что делает не ошибочно, не страшась подъисков, действовал решительно и безбоязненно всякой ответственности. Справедливо сказал Нелединский-Мелецкий в одном из своих стихотворений: „Правление умы заводит, последний раб царю вслед ходит; коль пьяницы султаны, тогда имам, купец, солдат все—пьяны!"

Екатерина сказала в грамоте, дарованной дворянству: „отныне да не накажется никогда на теле дворянин российский".

Наследовавший ей Павел Петрович не хотел продолжать самодержавствовать по стопам ея, избрал себе примером Петра I-го и начал подражать просветителю народа русскаго, да в чем?—начал бить дворян палкою.

Петр присутствовал в Сенате, по крайней мере, два раза в неделю, Павел ноги в Сенат не поставил, не знал, как дверь отворяется в храм верховнаго судилища; общее собрание Правительствующаго Сената называл Овчим Собранием.

Лишь только поднял Павел Петрович палку на дворян, все, что имело власть и окружало его в Гатчине, начало бить дворян палками. Дворянская грамота, как и учреждение об управлении губерний, лежали в золотом ковчеге на присутственном столе Правительствующаго Сената, не быв уничтоженными, но неприкосновенными, как под спудом.

Несправедливо обвиняют Екатерину в том, что она, видев запальчивый до изступления характер сына, опрометчивость, не дававшую в нем места здравому разсудку, наклонность его, можно сказать—и более нежели наклонность, к жестоким наказаниям, разрушающим человека, не подумала благовременно сделать распоряжение о наследии самодержавства, не передала его внуку своему, великому князю Александру, старшему сыну сына своего.

Но вот вопрос, подлежащий к разрешению: Екатерина при вступлении на всероссийский трон объявила манифестом народу русскому и во всей Европе, что восприняла бразды правления и будет царствовать только до совершеннолетия сына ея. Если бы сын ея был одарен хотя посредственными способностями к ношению на раменах своих бремя правления царскаго, Екатерина не могла бы безпрепятственно царствовать 34 года. Зависть Европы к блистательной ея славе, постепенно укрепляющемуся величию и могуществу государства, страшнаго всей вселенной, не оставила бы прямаго наследника без преподания ему советов и изъявления готовности на содействие, нет! никто сего испытания не решился предпринять, сколь оно ни представлялось выгодным для завидующих, ибо всякая смута в Poccии препинала бы путь к славе, величию и могуществу державы Русской.

Напротив, король и философ великий Фридрих II, в наставлениях наследникам своим, постановил непреложным правилом, обращать всегда взор на Север и всегда согласоваться с предприятиями мудрой повелительницы его.

Иосиф II, император, по тогдашнему именовавшийся римский, о котором думали много, но который сделал мало, т. е. много начал и ничего не кончил, в бытность свою в Петербурге, путешествуя под именем капитана Вейс или Фалк— не помню, обращался с в. кн. наследником с соблюдением строгаго придворнаго этикета; тот-же Иосиф, посетив Екатерину во время ея путешествия в Херсон и Тавриду, обращался с кн. Г. А. Потемкиным-Таврическим, как школьный товарищ. Потемкин принимал Иосифа, лежа в постеле; можно заключить, что Фридерик и Иосиф, во всяком случае, были готовы поддержать владычество Екатерины.

Говорили, и утвердительно, при вступлении на трон императора Павла, что духовное завезание действительно было Екатериною написано и вверено в хранение кабинет-министру графу Безбородко, которым Екатерина назначала преемником престола велик. князя Александра, родителя-же его, в. князя Павла, назначала быть генералиссимусом всех войск. Если первое назначение и действительно было определено духовным завещанием, то второму нельзя дать веры.

Екатерина более и лучше нежели кто либо знала, что могущество, власть, слава, крепость и существование власти опирается на войско. Возможно-ли поверить, чтобы столь мудрая и прозорливая государыня, каковою весь свет признавал Екатерину ;передавая Александру венец и державу, в то-же время отнимала у него могущество и крепость самодержавия назначением главным повелителем войск устраненнаго от наследия великаго князя, прямого законнаго наследника и родителя, назначеннаго ею на царство! Это неимоверно.