Стенли Уаймен - Флори

К счастью, улица, на которой стоял дом моего господина, заканчивался маленьким переулком. Я нырнул туда и в первом же темном углу скорчился в груде отбросов. Неужели это я, который был так счастлив всего несколько часов назад! Я, который поднялся так высоко! Я, которого в мансарде этого дома ждала молодая жена!

Я не помню, сколько я там лежал, спасаясь от разыскивающих меня клерков, превративших мое несчастье в забаву для себя, в своеобразный спорт. А когда волнения улеглись и меня перестали искать, появилась женщина - она была не первая, кто обнаружил меня, но остальные только презрительно пожимали плечами и проходили мимо - и остановилась около меня.

- Какая белая кожа! - воскликнула ома, глядя на меня огромными глазами. Они так порвали мою одежду, что я был полуголый. - Ты не бродяга! Как же ты здесь очутился в таком виде, парень?

Я угрюмо молчал, стесняясь ее нескромного взгляда. Мгновение она удивленно меня разглядывала.

- Лучше иди домой, - сказала она, покачав головой, - иначе те, кто так отделал тебя, вернутся и закончат свою работу. Иди домой, парень, повторила она и пошла прочь.

Дом! Это слово означало новые мысли, новые надежды, новые привязанности! Я с трудом поднялся на ноги. У меня был дом - епископ лишил меня его, но у меня была еще жена, разлучить с которой меня мог только бог. Я почувствовал, что при мысли о ней во мне внезапно загорелся огонь, как в те моменты, когда я держал ее в своих объятиях. Я почувствовал прилив сил и, как был, больной и побитый, отправился назад, к месту своего позора.

Дворецкий и двое или трое его подручных стояли в воротах. Заметив мое появление, они разразились насмешками. Позади них возвышался высокий серый фасад дома монсеньера. Дворецкий хлопал себя по бокам и смеялся.

- Ха! Ха! Перед нами хромой и прокаженный со Двора Чудес! - кричал он. - Позаботьтесь о нем или он наградит вас чесоткой!

- Дорогой сир, ванна готова! - воскликнул другой, обращаясь ко мне. Вы справитесь сами или вам помочь?

Третий схватил меня и потащил к корыту, из которого поили лошадей. Прохожие - в эти дни у дворца нашего господина собиралось много зевак - с изумлением глазели на эту сцену.

- Я пришел за своими вещами, - дрожа, сказал я.

- Твои вещи! - воскликнул дворецкий, открыто насмехаясь надо мной. - Т в о и вещи, действительно! Убирайся и благодари бога, что тебе удалось так легко отделаться!

- Позвольте мне забрать вещи... из моей комнаты, - упрямо сказал я и попытался войти. - Они мои собственные!

Он пододвинулся, перегородив проход.

- Твои вещи? Они теперь принадлежат монсеньеру.

- Там моя жена!

Он отвратительно захохотал.

- Твоя жена? - переспросил он. - Да, правда, она не принадлежит монсеньеру, но она будет принадлежать мне.

Эта последняя капля переполнила мое терпение, и я дал выход так долго сдерживаемой ненависти. Он был выше меня на голову и шире в плечах. Я схватил его за горло. Он не ожидал нападения, и поэтому мне удалось свалить его на землю. Я успел ударить его по лицу, но тут его помощники оправились от изумления, набросились на меня и начали немилосердно избивать. Но все же я успел с удовлетворением заметить, что мне удалось разбить лицо дворецкого в кровь. Он поднялся на ноги, тяжело дыша и ругаясь.

- В Шатле его! - закричал он, выплевывая зуб и размазывая по лицу кровь и грязь. - Он хотел ворваться в дом! Я призываю вас в свидетели, что он хотел ворваться в дом!

- Да, в Шатле его! В Шатле! - кричала толпа, поддерживая моих мучителей.

Он был дворецким милорда епископа, а я выглядел как бродяга и негодяй. Ко мне потянулась дюжина рук. Мне не было спасения, но в этот момент показалась карета, заставившая всех нас прижаться к стене. Я улучил мгновение и бросился почти под ноги лошадям - я был доведен до отчаяния и действовал скорее как сумасшедший - и вырвался на свободу. Мгновение спустя я уносился вниз по улице Инфанты, слыша за спиной крики "Караул!" и "Держи вора!"

Как я уже говорил, я был в полном отчаянии. За какой-то час мир вокруг меня перевернулся. За какой-то час я был вырван из привычной, скромной, но надежной жизни и выброшен на улицу. Передо мной маячил призрак виселицы. Я позабыл о побоях позабыл о ноющей спине, надеясь только на быстроту ног, заставляя их делать нечеловеческие усилия. К счастью, начало темнеть и я смог увеличить отрыв на несколько дюжин ярдов. Я так быстро перебежал к углу Пале-Рояля, что королевские гвардейцы, не знавшие причины переполоха, не успели схватить меня. Оттуда я инстинктивно повернул налево и, все еще слыша крики моих преследователей, побежал к старому мосту, ведущему в Ситэ, где я знал все переулки и проходы. Но на мосту уже поднялась тревога и передо мной снова замаячил призрак Шатле - я уже представлял его угрюмую громаду - спиной же я чувствовал, как воздух сотрясался от криков: