Елена Кудрявцева - Россия и становление сербской государственности. 1812–1856

Несмотря на имеющуюся обширную научную литературу по истории международных отношений, а также на многочисленные работы по истории отдельных регионов Османской империи, роль России в деле образования автономной Сербии и ее дальнейшая политика в отношении Сербского княжества выяснены еще далеко не полностью. Это побуждает к изучению международно-политических аспектов возрождения сербской государственности, происходившего на фоне обострения борьбы великих держав в рамках Восточного вопроса. Нельзя не отметить широкое распространение в историографии рассматриваемой проблемы некоторых устойчивых штампов. Они прежде всего касаются характеристики России как консервативной и даже реакционной силы, тормозившей все прогрессивные и революционные тенденции в общественной и социальной жизни европейских стран. Однако сами термины «консервативный» или «реакционный» по отношению к внешнеполитическим действиям России требуют существенных уточнений и оговорок, поскольку во многих случаях гораздо лучше сущность ее международных акций может быть оценена в категориях политической целесообразности и государственных интересов. Тем более неоправданно применение указанных выше клише при рассмотрении балканской политики России, которая, не отказываясь от принципов, принятых Священным союзом, содействовала возрождению государственности славянских народов европейской Турции.

Автор исследования хотел бы выразить признательность А. В. Карасеву за помощь в подборе иллюстративного материала.

Численность славянского населения европейской части Османской империи в первой половине XIX в. почти вдвое превышала мусульманское и составляла около 8 миллионов человек [41]. Югославский историк В. Стоянчевич обратил внимание на двойственность политики Турции в ее христианских провинциях: именно славяне были источником экономического процветания Османской империи и в то же время турецкое угнетение препятствовало их экономическому росту [42]. Чтобы держать в подчинении превосходящие массы славян, турецкие власти должны были не только прибегать к военной силе, но и широко применять отуречивание славянского населения путем насильственного обращения его в мусульманство. Исламизация славянства получила широкое распространение в Боснии и Герцеговине, а также в Болгарии. Сербия подвергалась отуречиванию весьма незначительно. Черногорию же этот процесс не затронул, что объясняется труднодоступностью этой горной области и ее целенаправленным развитием по пути государственности. Идея сохранения православия являлась важным аспектом государственной жизни Черногории. Степень самостоятельности той или иной области находилась в прямой зависимости от уровня развития национальных органов управления. Таким образом, наиболее благоприятная обстановка складывалась именно в Сербии, где зачатки автономии существовали уже в XVIII в.

Внешнеполитическое ведомство России внимательнейшим образом следило за обстановкой на Балканах. Азиатский департамент российского МИД, в ведении которого находился этот регион, получал подробные и регулярные отчеты обо всех важнейших событиях, происходивших там, настроениях местного населения и их отношении к турецким властям. Каждый из регионов проживания южнославянского населения на территории Османской империи имел свои отличительные особенности социально-экономической жизни. Они проявлялись как в организации местной власти и ее взаимоотношений с Портой, так и в степени развития политических связей с Россией. Босния и Герцеговина, Албания, Черногория и Болгария воспринимались российским правительством в качестве бесспорных владений Османской империи. Любая интенсификация дипломатической деятельности России в этих провинциях могла быть расценена Портой как вмешательство в ее внутренние дела и вызвать официальный протест османских властей. В этих областях европейской Турции отсутствовала сложившаяся система местного самоуправления (исключение составляла лишь Черногория), не существовало организации национальных органов власти. Черногория, безусловно обладавшая всеми признаками автономии, не была признана в качестве независимой единицы османскими властями. Вслед за ними избегало подобного шага и российское руководство.