Елена Кудрявцева - Россия и становление сербской государственности. 1812–1856

Комплексный подход к изучению становления и развития югославского государства демонстрирует в своей фундаментальной работе «Создание Югославии. 1790–1918» М. Экмечич [29]. Автор рисует картину развития каждого из югославянских народов, подчеркивая особенности их пути к единому государству. Экмечич широко использует статистические данные при анализе внутриполитического положения того или иного региона будущей Югославии. Международный аспект проблемы, присутствующий в работе, делает ее особенно ценной при исследовании интересующей нас тематики.

В то же время положения, появляющиеся в некоторых современных трудах югославских авторов, зачастую требуют более серьезно обоснованной аргументации. В недавно вышедшей югославской работе «Россия, Сербия, Черногория», написанной авторским коллективом [30], содержится критика внешней политики России. Упрек авторов заключается в том, что Россия на Балканах «отстаивала собственные политические интересы», что не может, по их мнению, согласовываться с «дружескими отношениями с Сербией и Черногорией». Критический анализ внешнеполитических акций России в годы европейских революций занимает значительное место и в книге Душана Берича «Сербский вопрос в политике Австрии и России. 1848–1878» [31], в которой автор обвиняет российское правительство в невыполнении им сербских требований.

О том, что тема становления национального сербского государства далеко не исчерпана, свидетельствует вышедший в последнее время ряд исследований югославских авторов, посвященных годам сербской революции. В книгах В. Стоянчевича «Сербия и освободительное движение на Балканском полуострове в XIX в.» и «Из истории Сербии периода Второго восстания и власти князя Милоша. 1815–1839» прямо говорится о том, что многие аспекты истории Сербии середины XIX в. требуют дальнейшего изучения [32]. Обе работы посвящены детальному исследованию внутреннего положения Сербии: взаимоотношениям с другими балканскими народами, развитию капиталистических отношений в сербском обществе, учреждению новых государственных служб и т. д.

Западная историография Восточного вопроса, в решении которого по-своему были заинтересованы все великие державы, зачастую обнаруживает тенденцию свести его лишь к русско-турецким противоречиям по поводу Проливов и положения славян на Балканах. Славянской тематике посвящены многочисленные работы американских ученых Девида Маккензи, Чарльза и Барбары Елавич, в которых рассматриваются разнообразные аспекты балканской истории, в том числе и русско-югославянские связи [33]. Русско-английские противоречия, считает английский исследователь Клейтон [34], выстраивались вокруг Константинополя и Проливов, ибо контроль над ними означал одновременно и влияние на султанское правительство. То, что англо-русские разногласия являлись доминирующим фактором международной ситуации в районе Проливов и Константинополя, признают М. Андерсон, автор известного исследования «Восточный вопрос» [35], Г. Киссинджер [36], С. К. Павлович [37], В. Миллер [38]. Это противостояние было связано прежде всего с тем, что всякое продвижение России в этом направлении воспринималось английским правительством как непосредственная угроза британским интересам на Средиземном море, а также на путях к Индии. Впрочем, как замечает другой исследователь Восточного вопроса, Д. М. Голдфранк, к началу Крымской войны Россия и Великобритания уже научились «терпеть» друг друга в Османской империи [39].

В целом в западной историографии бытует мнение о крайне агрессивной политике России на Ближнем Востоке. Ряд современных историков видят в России силу, стремящуюся лишь к новым захватам, которой противостоят западные державы, выполняющие ограничительную роль. Таковы взгляды американского ученого Ле Донна, посвятившего свое исследование международным проблемам XVIII – XIX вв. [40]Автор считает, что русское государство вело исключительно захватническую политику, причем основные ее задачи были якобы намечены Екатериной II и воплощались в жизнь вплоть до революции 1917 г.

Многочисленные отечественные и зарубежные труды, посвященные Восточному вопросу, неизменно включают в себя его балканский аспект. Акцентирование «мессианистской» роли России среди балканских славян, равно как и тенденциозное отрицание какого-либо ее положительного вклада в дело освобождения христианского населения Османской империи, не может удовлетворить исследователя сложных международно-политических процессов, происходивших в европейской Турции в начале – первой половине XIX в. В полной мере это касается и истории освобождения Сербии. Явная предвзятость зарубежной историографии в оценке целей и методов внешней политики России на Балканах заставляет в очередной раз обратиться к вопросам, касающимся как русско-сербских отношений, так и общей политики российского МИД в Балканском регионе.