Кирилл Назаренко - Флот, революция и власть в России - 1917–1921

Для усиления политического контроля над армией «революционного типа» в ней в явных или скрытых формах создается политический аппарат. По мере роста культурного уровня народных масс политический аппарат становится все более развитым, ведь ему приходится влиять не на малочисленную группу командного состава (как это было до второй половины XIX в., в эпоху поголовной или почти поголовной неграмотности), а на всю армию.

В «революционной» армии однородность офицерского корпуса, характерная для «традиционной» армии, быстро размывается (если она уже не была размыта мобилизацией и боевыми потерями). В среде офицеров оказывается масса лиц, не считающих военную службу профессией. Они готовы воевать до победы в текущей войне, а затем покинуть армию. Они не связаны надеждой на карьеру в мирное время, на пенсию после отставки, а значит, менее управляемы. Такие «случайные» офицеры способны на многое ради своих политических идеалов, для них практически не существуют корпоративные ценности «традиционного» офицерства, которые заменяются другими ценностями – прежде всего политическими и социальными идеалами, выразителями которых обычно являются политические партии.

Наиболее слабой стороной «революционной» армии является ее неоднородность. Она неустойчива, находится в постоянном развитии, сложно предсказать, какие политические идеалы в итоге победят в умах ее солдат и офицеров, какой политической силе они отдадут свои штыки.

Другой слабостью «революционной» армии является «условная» дисциплина. Власть, строящая армию во время гражданской войны, вынуждена формально отказаться от постулата о безусловном для подчиненных исполнении любого приказания начальника, потому что каждый командир находится под подозрением как потенциальный изменник. Исполнение приказов официально обусловливается их соответствием целям и задачам революции, но судить о том, является данный приказ изменническим или нет, непросто для исполнителя. Отсюда проистекает крайняя легкость невыполнения приказа. Самые страшные кары, которыми грозит верховная власть за нарушение своей воли, имеют очень ограниченное действие: ведь власти (особенно гражданские) зачастую бессильны привести в исполнение свои угрозы.

Такая ситуация иногда находит отражение в уставных документах. Например, «Устав внутренней службы РККА» 1937 г. предельно четко выразил мысль о необходимости со стороны подчиненных оценивать приказы начальников на предмет их законности:

«6. Военнослужащий обязан беспрекословно исполнять приказы начальников, кроме явно преступных. Получив явно преступное приказание, подчиненный, не исполняя его, обязан немедленно доложить об этом вышестоящему командиру и военному комиссару. Начальник, отдавший преступное приказание, и подчиненный, исполнивший его, подлежат ответственности по закону» [60].

Введенный спустя менее чем через три года «Дисциплинарный устав РККА» 1940 г. уже не допускал мысли, что начальник может отдать преступное приказание:

«6. Подчиненные обязаны беспрекословно повиноваться своим командирам и начальникам. В случае неповиновения, открытого сопротивления или злостного нарушения дисциплины и порядка командир имеет право принять все меры принуждения, вплоть до применения силы и оружия. Каждый военнослужащий обязан всеми силами и средствами содействовать командиру в восстановлении дисциплины и порядка.

7. Командир не несет ответственности за последствия, если он для принуждения не повинующихся приказу и для восстановления дисциплины и порядка будет вынужден применить силу или оружие. Командир, не проявивший в этих случаях твердости и решительности и не принявший всех мер к выполнению приказа, предается суду военного трибунала.

8. Приказ командира и начальника закон для подчиненного. Он должен быть выполнен безоговорочно, точно и в срок. Невыполнение приказа является преступлением и карается судом военного трибунала» [61].

Последующие «Уставы внутренней службы» Вооруженных сил СССР и России (1960, 1975 и 1993 гг.) вообще не регламентируют действия подчиненного, получившего явно незаконное приказание. Так, «Устав внутренней службы» 1993 г. гласит: «Обсуждение приказа недопустимо, а неповиновение или другое неисполнение приказа является воинским преступлением» [62], «подчиненный обязан беспрекословно выполнять приказы начальника» [63]. В то же время: «Командир… несет ответственность за отданный приказ и его последствия, за соответствие приказа законодательству, а также за злоупотребление властью и превышение власти или служебных полномочий в отдаваемом приказе и за непринятие мер по его выполнению» [64]. При этом констатируется, что «военнослужащему не могут отдаваться приказы и распоряжения, ставиться задачи, не имеющие отношения к военной службе или направленные на нарушение закона» [65]. Что делать подчиненному, получившему незаконное приказание, все же не сказано прямо, в отличие от Устава 1937 года.